Корнет из нашего времени. Часть вторая - [62]

Он опять замолчал. Видимо ожидая, что я что-то скажу. Но я продолжал молчать.

— Опять же батюшка Ваш покойный, Царствия ему небесного, князь Николай Александрович.

— А с ним то что не так, Борис Аркадьевич?

— Боже упаси, простите, Александр, Ничего такого. Но последние его доклады на Певческом мосту[189] и на высочайшей аудиенции. По сравнению с предыдущими докладами, мы проанализировали, так сказать, рассмотрели под новым углом. Так вот, должен сказать, они очень, очень отличаются. Во-первых, глубиной анализа, но что самое главное, точностью прогнозов, сделанных Николаем Александровичем.

Полковник опять пристально посмотрел мне в глаза, вздохнул, и продолжил…

— В свете наблюдений за Вами, князь, отзывов представителей ведомства графа Ламсдорфа[190], мы подозреваем, что доклады оные сделаны при Вашем непосредственном участии.

Ну, уж нет, здесь я точно, пойду в несознанку. Лавры Касандры[191], мне не нужны.

— Нет, Борис Аркадьевич, здесь уж увольте. Не скрою, после приезда отца мы обсуждали разные вопросы, вспоминали времена, когда мы жили в Европе, не больше. Эти разговоры лишь с большой натяжкой можно отнести к разряду относящихся к дипломатии. Не думаю, что это так уж повлияло на содержание его докладов.

— Хм-м, ну хорошо, пока оставим это! А что Вы скажите об остальном? — слегка прищурив глаза, с легкой улыбкой спросил полковник. Ну как же, вот вроде и попал я в ловушку. Слушал, слушал объяснения, варианты, случаи разные, можно сказать, кивал головой, и только здесь стал бурно протестовать. Следовательно, со всем остальным согласен?

— А что мне сказать Вам, господин полковник? Что Вы хотите от меня услышать… ? — глубоко вздохнув и как бы растерянно, спросил я.

Да, я решил «признаться». Почему? Все очень просто. Мне скучно! Ну что меня ждет в ближайшем будущем? «Блестящая» карьера гвардейского офицера? Что там меня ждет? Командир полуэскадрона, эскадрона, помощник командира полка и т. д. Как там в романсе, «… о молодые генералы своих судеб…», но то время, время «молодых генералов» уже прошло. Второй вариант — придворная карьера. В принципе приемлемо и то и другое, но до реальных дел мне, объективно, еще далеко, уж очень я молод, 21 год всего. Понятно, что молодость, это такой «недостаток», который, как сказал классик, со временем проходит. Но ждать, когда он пройдет? И что мне делать в это время? Так что, да, пора «колоться». Итак, делаем виновато-страдальчески-растерянное лицо, выдерживаем многозначительную паузу…

— … я не знаю, Борис Аркадьевич, не знаю, что такое со мной случилось. Да, я чувствую, что я изменился… , - задумчиво с ноткой растерянности протянул я, — мне не интересны стали обычные развлечения, и в то же время, непонятно откуда, появились знания, и главное, навыки в различных видах единоборств, еще чего то, не пойми что… Я и вправду, не знаю, Борис Аркадьевич, откуда это, не знаю…

— Не волнуйся, Александр, не волнуйся, — попытался успокоить меня и переходя на «ты» полковник, — поверь, ты не первый, кто попадает в подобную ситуацию, не скрою, случаи довольно таки редкие, но ты не единственный. Главное, что ты ощущаешь себя Александром Николаевичем Белогорьевым, представителем рода, всегда являющегося опорой трону. Мы хотели бы поговорить о тех знаниях, которые у тебя появились после полученного ранения 9 января.

— Да, все верно, — продолжал играть я, — именно тогда все это и началось…

— Совершенно верно, и у твоих предшественников, как и у тебя, все эти изменения появлялись после тяжелых ранений, травм.

— И что, все они стали хорошими борцами, как и я?

— Нет, ну что ты! У всех способности проявлялись по-разному, я уже говорил. Нас же сейчас заинтересовали именно эти твои умения, весьма уникальные, должен сказать. Согласись, было бы не очень правильно оставить все как есть и не использовать их на благо Отечества нашего. Времена сейчас не те, что бы так все оставить.

Полковник опять раскурил очередную сигарету, затушив почти до конца выкуренный окурок прежней в хрустальной пепельнице, стоящей на столе, и после этого продолжил:

— Вы, верно и сами, князь, понимаете, что жить прежней жизнью молодого гвардейского офицер уже не сможете. Скучно Вам будет, — будто бы прочитал он мои мысли, — натура у Вас теперь не та.

Предлагаю вместе подумать, как лучше использовать Ваши новые способности. А для этого надо разобраться, что конкретно вы умеете. Ведь исполнением великолепных романсов и умением боксировать эти умения не ограничиваются, не правда ли?

— Не знаю, Борис Аркадьевич, — задумчиво протянул я, лихорадочно соображая, насколько мне раскрываться и чем это будет мне грозить, или же наоборот, поможет в дальнейшей жизни.

— Можно сделать вывод, что Вы умеете гораздо больше, чем мы предполагаем…  — скорее утвердительно, и как то задумчиво молвил полковник.

Общались мы долго. Скрывать я практически ничего не стал. Поначалу Борис Аркадьевич несколько скептически встретил мое утверждение, что я не вижу сейчас равного мне по уровню бойца, так сказать, специфического направления. Напомнил, что на прошедших соревнованиях некоторые соперники оказывали мне весьма достойное сопротивление.