Корнет из нашего времени. Часть вторая - [5]

Вариант подарочный, с костяными щечками, на стволе декоративная гравировка в виде цветочного орнамента. Тут же три бумажные коробки с надписью на этикетке «Норма», калибра 9х20, по двадцать патронов в каждой. Пистолетом долго не пользовались, поэтому по быстрому разобрал его, вынув сначала магазин, убедившись перед этим в отсутствии патрона в патроннике. Спускаю ударник с боевого взвода, чуть провернув ствол, снимаю его вместе с затвором и стержнем возвратной пружины. Почистив и смазав детали, собираю обратно. Передернув затвор, делаю пару холостых выстрелов, проверяя плавность хода пружины и других частей пистолета. Набил основной и два запасных магазина. К пистолету в комплекте прилагалась удобная кобура мягкой кожи. Непривычно, раньше не встречал, обычно кобура бывает жесткой.

У корнета, как и у любого офицера, было огнестрельное оружие, пистолет, который он носил при форме, в кобуре, были и еще. И «люггер», и знаменитый «наган». Но нельзя сказать, что он был особым фанатом пистолетов. Стрелковый спорт явно не то, где корнет мог показать свое умение. Так, пожечь патроны да покрасоваться перед однополчанами. Нет, не стрельбой, а самим оружием, золотыми наклепками, изящной перламутровой отделкой рукоятки. Как красиво выглядело, по-молодецки прокрутить барабан, небрежно так откинуть его. Но мне же не выставку идти, к тому же, на всякий случай, пусть оружие никак не будет связано со мной. А таких браунингов, хоть и подарочного варианта — полно. Далеко не эксклюзив.

С этим вопрос решен. Надо продумать одежду. Чтобы дойти до Гуммолосар, надо пройти по Кадетской, здесь постоянно можно встретить офицеров гвардейских полков, артиллерийской школы. В каком виде я там появлюсь? В мундире и шинели — не вариант, это явно не одежда для запланированного «рейда». Остановил свой выбор на чуть удлиненной куртке на стриженном меху, здесь это называлось бекешей, в ней я пару раз ходил на охоту в компании с друзьями — офицерами. Она довольно теплая и в то же время легкая и не сковывает движения. На случай встречи с кем из знакомых — вечерний promenade совершаю, воздухом дышу, спортом так занимаюсь. Должно сойти, к «спортивным странностям» корнета уже привыкли. А с утра на следующий день в полк зайду, в канцелярию наведаюсь, с командирами пообщаюсь, так сказать, алиби себе обеспечу, на всякий случай. Должна же быть причина появления в Царском, да и в самом деле формальности по отпуску надо разрешить.

Не откладывая в долгий ящик, после обеда, который сегодня несколько задержался из-за моих сборов, я отправился в Царское Село.

Здесь меня встретила Елизавета с сыном. Опять были слезы, соболезнования. Петька буквально прилип ко мне, шмыгая носом и вытирая слезы кулачком. Меня тоже это завело, комок к горлу подступил, навернулись слезы. С трудом взяв себя в руки, принялся успокаивать женщину, приобнял пацана, погладив его по голове. В этих людях было что-то домашнее, доброе, почти родное, что будто притягивало, умиротворяло, успокаивало.

Когда страсти улеглись, Елизавета споро приготовила и подала ужин. Просил особо не заморачиваться с приготовлением, подать, что есть дома, сославшись на недавний обед. Я не хотел, чтобы она задерживалась в квартире.

Во время ужина она поведала все новости, что приключились за эти четыре дня.

Стекла в окнах на первом этаже вставили на следующий день, убитую лошадь и обломки экипажа помогал убирать Никанор. Извозчик оказался его каким-то дальним родственником. Кстати, сам он не пострадал. Приходили полицейские, расспрашивали. С ними были два офицера, важных таких, в синих мундирах (жандармы, наверняка сам полковник присутствовал). Пару раз возле дома крутились неизвестные, но дворник прогнал их. Те отбрехались, что ищут подденую работу, мол, не надо ли убраться во дворе, подбить чего, подмазать после взрыва. Я насторожился:

— А что, один раз они приходили?

— Да вроде больше и не видели, Никанор быстро шуганул их, нечего, мол шляться, сами, справимся.

— Дяденька Саша, а я тоже их видел, и потом, когда на стройку вчера с Колькой бегали. Там они сидели, хлеб с салом трескали, да из бутыли что-то хлебали.

— А откуда ты знаешь, что это их дядька Никанор гонял?

— Дык я же с Колькой, сынком его сам прибирал тогда во дворе, видел все. Потом нам дяденька Лександр Владимирыч, околоточный, полушку мне дал, наказал за порядком во дворе следить. Мы с Колькой думали сегодня в Гостинку сбегать[12], леденцов купить. Там такие красные, на лучинке, красивые, а сладкие, жуть какие. Да Колька, паразит, приболел вот, а один я идти боюсь, да и денюжку он заныкал, не дает мне, говорит, потеряю. А ведь это мне дали… , - разошелся Петр Николаевич, пока его не остановила смутившаяся мать.

— Я тебе сбегаю, паршивец маленький, я тебе сбегаю! Вот узнаю, что со двора далеко ходишь — тут же ремнем получишь!

— Да я и не хожу далеко совсем. Так, мы с Колькой бегаем тут, рядышком, а далеко не ходим. И вообще, большой я уже, вон, дядька Никанор сказал, что на будущей год в школу запишет Кольку, так и я запишусь. Да и Лександр Владимирыч говорит, что взрослый я уже, мамке должен помогать. Вот!