Корнет из нашего времени. Часть вторая - [27]

— Нет, не вызвал, но обязательно это сделаю, если… , - посмотрев на часы, — … если в течение еще четырех часов не получу извинения от штабс-капитана. Ему, кстати, было сказано это.

— Саша, но нельзя же так! Я понимаю, молодость, горячность, может стоит успокоиться. Поверь, не надо доводить до этого. Ты мне как сын, Александр Эристави тоже не посторонний, особенно в свете предстоящей помолвки…

— Прокопий Левонович, Вы знаете, как я к Вам отношусь. Поверьте, именно поэтому готов считать это досадным недоразумением, но это же зависит не от меня! У князя Эристави есть время свести на нет это недоразумение, я готов выслушать его объяснения, готов забыть этот случай.

— Да, Саша, это хорошо, это очень хорошо! Мы сейчас поедем к нам, там и поговорим, решим это дело! Оба Эристави там. Я рад, что ты понимаешь все это!

— Но, Прокопий Левонович, не понимаю, зачем мне ехать. Штабс-капитану было предложено объяснить это недоразумение, я готов принять его, но не понимаю, зачем мне для этого надо ехать к Вам? По-моему, это будет странно выглядеть…

— Понимаешь, Саша, он же старше, он готов встретиться, поговорить, сам же говоришь, что это недоразумение… Мэри тоже вон, волнуется, какие разговоры пойдут сейчас…

— Я думаю, разговоры пойдут именно если я поеду. Вы требуете от меня невозможного, дядя Прокопий, я готов принять его извинения, но не более того, прошу извинить меня…

— Александр, ты же понимаешь… . как это будет расценено в обществе… Пошел слух, что вы были помолвлены с Мэри. Он же только хотел предостеречь тебя от неосторожных действий, уверяю тебя, он не хотел оскорбить. Эристави — достойный род, они же даже в родстве с твоим дедом, князем Андрониковским[53]. Я думаю, когда ты узнаешь его ближе, Вы даже подружитесь… Ну не стоит доводить это недоразумение до такого, мы же земляки, должны помогать друг другу, понимать… Вот когда я приехал в Петербург, я был уверен, что Николай поможет мне, остановился в Вашем доме. Ведь кто еще поможет, если не старые друзья. Дед твой, Иван Михайлович был как отец мне, Николай был мне больше, чем друг, я люблю тебя, как сына…

Меня уже стал напрягать этот разговор. Он что, совсем за идиота меня держит? И ведь не пошлешь подальше, приходится сдерживаться. Но право дело, с трудом это удается!

— Совершенно согласен с Вами, Прокопий Левонович, не следует доводить все это до крайностей. Сегодня я обедаю у Кюба[54], штабс-капитан может меня там найти.

Старый князь помолчал, глядя мне в глаза. До него стало доходить вся тщетность попыток уговорить меня. Я выдержал этот взгляд. После этого разговор как то сам по себе угас. Так, минут пятнадцать поговорили ни о чем, допили кофе, пригубили коньяк, сухо попрощались и он поехал к себе.

* * *

Как уже говорил, обедал сегодня я «у Кюба». Один из фешенебельных ресторанов блистательного Петербурга, заведение высшего разряда с исключительной кухней и великолепным обслуживанием гостей, среди которых известные художники, артисты, высшие чиновники и промышленники. Здесь гуляла золотая молодежь империи, гвардейские офицеры, творческий бомонд. Визиты сюда считались не просто модным, но и обязательным атрибутом, показателем статусности, словом, одной из составляющих повседневной жизни аристократии столицы. Как там у поэта:

… Пусть филистерская толпа

Пожмет плечами возмущенно —

Нет Петербурга без «Кюба»!

Нет Петербурга без «Донона»![55]

Огромный зал с малиновыми шторами на окнах, полтора десятка отдельных кабинетов.»… Те, кто пришли в ресторан поесть, едят в общем зале, а те, кто с другой целью, едят в кабинетах…» — традиции, понимаете ли. У меня здесь намечена встреча с моим поверенным, он должен был, как и договаривались, подготовить отчет о положении моих дел, в том числе и финансовых. А тут еще забот прибавилось. Я так и не дождался извинений от старшего Эристави, а это значит, что дуэль неминуема. На всякий случай надо подготовить бумаги, отдать распоряжения. Нет, отнюдь не готовлюсь к смерти, как говорится, «не дождетесь!», но формальности надо соблюсти. Так что я здесь не только для того, что бы пообедать, именно поэтому у меня заказан отдельный кабинет.

Деловая простота обстановки комнаты, куда меня пригласил метрдотель резко контрастирует с великолепием отделки общего зала. Но это была именно та простота, которая буквально кричит об изысканности и роскоши во всем: в шелковых обоях на стенах, мебели красного дерева, серебряных столовых приборах. Пол устлан шикарным ковром персидской работы, в углу — камин, отделанный белым мрамором, с экраном в виде ажурной решетки. В центре зала круглый стол, накрытый на двоих.

Дмитрий Константинович уже ждал меня в холле, поэтому зашел в комнату сразу, как я устроился в кресле. Мы поздоровались, перекинулись парой фраз, пока подошел официант, или как его здесь называют, человек, и принял заказ.

Закуска — форшмак из лангуста, салат из овощей. Сам обед — консоме из борща с обжаренной утиной печенью и «жемчужинами» из овощей, потом седло ягненка с соусом по норманнски с артишоками, на десерт — шарлотка «пампадур» и мороженое. Господин Сухачев ограничился заказом филе трески а ля бордалес и фруктами в качестве десерта.