Корнет из нашего времени. Часть первая - [30]

* * *

К 8 стал собираться народ. Первыми подошли «мушкетеры», Лишин, Эвальд и Бурсак. Тут же следом корнет Николай Петровский из 1-го экадрона, Саша Корвин. Их уже «просветили насчет моего «номера».

— Князь, тут нам такое про Вас рассказывают, Вы уж удовлетворите наше любопытство, что это за «тайский» бокс, с чем его едят? — с иронией спрашивает поручик Корвин.

— Ну, право дело и не знаю, что и сказать, поручик, — с легкой улыбкой отвечаю ему, — я же не большой знаток в этом деле, так, слышал кое — что, вот и балуюсь понемногу.

— Ничего себе, балуется он, — включается в разговор Юра, — такие «па» выделывал, балетные могут позавидовать.

— Я, конечно, не видел, надеюсь, Вы мне покажите эти приемы, но думаю, не серьезно все это. Прыжки, дрыганье ногами. Да и бокс этот Ваш, ну что за удовольствие, бить в морду, как при кабацкой драке. Нет, это занятие не для благородного человека. Вот французская борьба — это да, это уже высокое искусство. И это не мое личное мнение, французская борьба имеет всемирное признание!

— Но, помилуйте, поручик, насколько я знаю, боксом увлекались еще первые олимпионики, проводя соревнования еще до Рождества Христова. О боксерском поединке поется даже в одной из песен Гомеровской «Илиады». Да и потом, в более близкие времена, вспомните молодецкие забавы прославленных гвардейцев Екатерининской эпохи братьев Орловых, Шванича, Потемкина и других. Это были большие любители бокса, русской разновидностью которого являются кулачные бои. А по поводу «сиамского бокса», кстати, есть еще и китайский вид борьбы «у-шу», бразильская «капонера», японская «дзюдзюцу», французская «сават» — все это тоже, своего рода искусство и думаю, весьма нужное в особых случаях, так, например, для полицейских агентов, в армии для обучения диверсионных групп, да и вообще, во многом можно найти применение умению безоружного победить вооруженного.

— Ну, Вы, князь, целую лекцию пытаетесь прочитать нам, все это конечно интересно, но все эти «полицейские агенты», «диверсанты», убийство безоружных, все это так неблагородно, разве достойно это офицера?

Вот так вот, это что, намек на мое участие в событиях 9 января? Камень в мой огород. Это уже похоже на прямое оскорбление, такого спускать никак нельзя.

— Поручик, я считаю, что защита интересов Родины — основная обязанность русского офицера. А рассуждения о «благородных и неблагородных» способах этой защиты — ничто иное, как попытка уклониться от этой обязанности, заменить ее диванными разговорами, а в некоторых случаях — просто нежелание жертвовать собой, или попросту сказать, трусостью.

В комнате наступила мертвая тишина. Корвин покраснел и через несколько мгновений вымолвил:

— Князь, Вы меня обвиняете в трусости?

— Только в той мере, поручик, в какой Вы сомневаетесь в моем благородстве.

К этому времени подошел командир эскадрона ротмистр Абелешев.

— Господа, прошу прекратить все это. Я, право, считаю, что Вы не правильно друг друга поняли.

— Я никого не думал оскорблять, утверждая, что существуют определенные правила ведения войны и любой благородный офицер должны следовать эти правилам, — пытается сдать немного назад Корвин, перекладывая на меня решение о дальнейшем развитии конфликта.

Но последнее слово должно остаться за мной, не ему тягаться в словесных баталиях с представителем рода Белогорьевых.

— В таком случае у меня нет претензий к поручику, но прошу его покинуть мой дом, — вскинув голову и чуть отвернувшись, всего на четверть отворота, даже меньше, высокомерно произношу я. Теперь Корвину остается или проглотить почти прямое оскорбление или дальше идти на развитие конфликта, но тогда, формально, зачинщиком выступает он.

— Что Вы скажете, поручик? — обратился Абалешев к Корвину.

Тот покраснел еще больше, что — то буркнул, развернулся и вышел из квартиры.

Я думаю, что данный случай надо рассмотреть в офицерском Собрании, — строго сказал Абалешев.

Присутствующие, до этого момента жавшие по стенкам понемногу стали выдыхать.

— Ну, право, господа, не стоит портить вечер. Корнет, Вы пригласили нас по какому случаю? Вот и переходите, наконец к основной теме вечера! — попытался оживить обстановку поручик Коленкин.

— Да, господа, прошу к столу, не дело это, когда бокалы простаивают, — очнулся я, хотя настроение, надо сказать, у меня несколько подпортилось.

Народ зашевелился, стали рассаживаться за стол, послышались сначала робкие шуточки, но постепенно обстановка нормализовалась, как может нормализоваться обстановка в компании молодых людей, сверстников, связанных между собой общими интересами и сферой деятельности. Я опустил звезду ордена в чарку с водкой, оставив стандартную колодку, обтянутую муаровой тканью красного цвета с двойной белой каймой снаружи. На меня странно стали смотреть присутствующие офицеры. Да, лопухнулся я, видно обычай так отмечать награду еще не пришел.

— Это традиция такая, обмыть награду, — пытаюсь объяснить мои действия.

— Хм-м, не слышал о таком, — молвил Абалешев, — но раз так принято, то не будем менять. Пью за здоровье молодого кавалера. В последнее время, корнет, Вы не перестаете приятно удивлять нас, более старших товарищей своим отношением к службе. Суждения Ваши все больше отличают серьезность, рассудительность. Все это не может не радовать нас, Ваших товарищей и командиров. Желаю Вам не останавливаться на достигнутом. Думаю, эта первая Ваша награда, но не последняя. Военная стезя предполагает от избравшего ее необходимость жертвовать своим здоровьем, а то и жизнью, но все же желаю, чтобы Вы как можно меньше находились бы перед этим выбором. Ваше здоровье, корнет! Господа офицеры, кавалеру ордена Святого Станислава, корнету Белогорьеву, наше троекратное…