Кормлец - [3]

ххх

Нира стояла на крыльце. Внешне она необычайно походила на Ариста такая же тонкая, подвижная, так же дерзок взгляд серых глаз, так же изящен рот, а подбородок слегка выдается вперед. Уже вовсю разгорался рассвет, и вещи вновь обрели формы, утраченные в ночной темноте. Вынырнули из утреннего тумана домики, маленькие, приземистые, сложенные из огромных валунов — такие стены устоят даже в пламени Дравона. Дружная поросль молодых деревьев, поднявшаяся на пожарищах, весело шелестела листвою.

Пора, пора Герду вернуться, если победил он Дравона. И даже, если не победил…

Наконец Нира услышала шаги, и из зарослей со стороны реки появился Герд. Она бросилась ему навстречу и протянула руки, чтобы обхватить его за шею и повиснуть, как это делала всегда. Но Герд нес на руках что-то мокрое и грязное, и Нире пришлось подбежать сбоку и неловко чмокнуть склонившегося мужа в щеку.

— Это малявка Смут. Дравон постарался. Надо его в постель. Перевязать… Лекаря кликнуть… — торопливо объяснил Герд.

Нира неодобрительно покачала головой:

— Малявка в доме — к беде.

— Что ж, мне его выбросить, да? Как собаку? — Герд сделал жест, будто в самом деле собирался швырнуть малявку в кусты.

— Ладно, неси, — согласилась Нира с неохотой, и уже вслед Герду выкрикнула: — Только клади его на дедову кровать. А я принесу воды из колодца.

Свеча на столе оплыла и погасла. Значит, Нира всю ночь не ложилась. Сейчас в свечке не было нужды — солнечный свет заливал убогую комнатенку. Герд положил малявку на кровать. Тот слабо застонал и приоткрыл глаза.

— Если выживу, — пролепетал Смут, — непременно подрасту. Это точно. И он заплакал.

В ответ закричал малыш в люльке. Герд спешно нагнулся над сыном.

— Нам сердиться не надо, — шепнул Герд сынишке и осторожно кончиками пальцем погладил розовую макушку с хохолком темных волос.

После этого рев сделался еще громче.

— Мы скоро вырастем, возьмем меч и пойдем на Дравона. Ты — наследник баронов, ты его обязательно убьешь…

Но малыш не унимался — ему совсем не хотелось идти убивать Дравона. Тем временем Нира вернулась.

— Пора уходить. — Она положила в сумку Герда краюху душистого хлеба. А то опоздаешь.

— Смут смело сражался, — сказал Герд извиняюще.

— А где Арист?

Герд опустил голову и виновато исподлобья глянул на жену.

— Он погиб?

Герд вздохнул, взял из жениных рук сумку и повесил на плечо.

— Та-а-ак…

Она опустилась на скамью. Лицо ее сделалось холодным и злым. Сейчас она еще больше походила на Ариста.

— Я сражался, — хмуро ответил Герд и шагнул к двери. Уже на пороге обернулся. — Ты бы хотела, чтобы я погиб вместо него?

— Я хотела бы… — Она запнулась, будто ударилась о невидимую стену, потом упрямо вскинула голову и закончила: — … чтобы Дравона убил ты.

— Я не могу. — Герд досадливо тряхнул головой. — Только тот, в чьих жилах течет кровь баронов, может отсечь ему голову.

— Ерунда! — в ярости крикнула Нира. — Чушь! Просто никто другой и не пробовал.

— Только наш сын…. когда-нибудь… — пробормотал Герд.

— Нет! — она метнулась к люльке и обняла ее, будто Герд собирался немедленно отправить малыша на бой.

"А меня отпустила с такой легкостью…" — с горечью отметил Герд.

— Не бойся, — сказал вслух. — Дравон сдохнет гораздо раньше — он такой старый.

И Герд зашагал к замку.

ххх

— Опаздываешь! — крикнул мясник и швырнул в корзину освежеванную тушу теленка.

— Опаздываешь! — повторил стражник и отворил огромную, обитую железом дверь.

Герд вошел, держа в руках корзину, и дверь за ним тут же затворили. Десять ступеней вели вниз. Десять потрескавшихся истертых ступеней. Сколько раз по ним волокли вниз корзины с только что забитой скотиной! Сколько кормлецов сменилось на этом посту до Герда. Умершего кормлеца не хоронят на кладбище. Его тело потрошат, и труп сжирает Дравон. Десять ступеней вели в огромную залу с каменным полом. Узкие окна с разбитыми витражами, остатки истлевших гобеленов на стенах, холодный зев камина. Вместо одной из стен безобразная дыра. А на каменном полу в луже собственной крови распластался Дравон. Жадный кривой рот полуоткрыт, обрубки изуродованных лап беспомощно дергаются. И он, Герд, пришел накормить Дравона. Он — кормлец.

Дравон лежал неподвижно и громко дышал. Внутри него что-то сипело и хлюпало. Под потолком суетились птицы, поселившиеся в пустых нишах, где прежде стояли статуи баронов. Герд ощутил странную тоску. Показалось невозможным расстаться со всем этим — полуразрушенным залом, птицами, Дравоном. Неужели наступит утро, когда ему не придется быть кормлецом? Не будет он больше спешить, заслышав призывный рев, не будет швырять зверю куски мяса, всякий раз стараясь поднести руку как можно ближе к разинутой пасти, после чего возникает странное ощущение, что чудище любит своего кормлеца — и только его одного. Герд испытал облегчение оттого, что в эту ночь Дравона все-таки не убили. Наверное, та жизнь, которая наступит после смерти Дравона, будет лучше. Сытнее, спокойнее и справедливее нынешней. Да, несомненно, жизнь будет лучше. Но найдется ли ему, Герду, место в этой жизни?

Герд поставил корзину на пол возле самой морды. Зверь приоткрыл один глаз и посмотрел на Герда. Узнал ли он в нем своего ночного убийцу? Скорее всего, узнал. Обрубки лап дернулись.