Кормчие звезды - [2]

    И долго — крест нести!

ПЕСНЬ ПОТОМКОВ КАИНОВЫХ

Хор мужчин

Как привет из уст родимой —

Запах мил сырой земли!

Недр твоих в тайник незримый

Мы надежды погребли.

Мать, взлелей святое семя!

Жизнь из тленья пробуди!

И страды юдольной бремя

Жатвой нам вознагради!

Хор женщин

Любо жатвы злакам тучным,

И цветам, и древесам —

Быть с тобою неразлучным,

Воздыхая к небесам.

Полусонны, полуживы,

Мать-Земля, они, как ты,

Так же кротко-молчаливы,

И бесстрастны, и святы!

Хор мужчин

О, зачем слепая воля

Нас отторгла от тебя —

И скитаться наша доля,

Ненавидя и любя?

Огнь сжигает нас мятежный,

Нас пятнает страсть и гнев,

И для жатвы неизбежной

Преступленья зреет сев.

Хор женщин

Мать, отверженным объятья

Миротворные раскрой!

Дар сознанья — дар проклятья —

Угаси в земле сырой:

Да из недр твоих священных

Встанем — дольние цветы,

Встанем — класы нив смиренных,

Непорочны и святы!

ПОКОРНОСТЬ

И сердце вновь горит и любит — оттого,

Что не любить оно не может.

Пушкин

Ты любишь горестно и трудно.

Пушкин

Иду в вечерней мгле под сводами древес.

Звезда, как перл слезы, на бледный лик небес

Явилась, и дрожит… Иду, как верный воин,—

Устал — и мужествен. Унылый дух спокоен…

Эоны долгие, светило, ты плывешь;

Ты мой летучий век, как день, переживешь;

Мы — братья чуждые: но мой привет печальный

Тебе сопутствует в твоей дороге дальной!

Светило братское, во мне зажгло ты вновь

Неутолимую, напрасную любовь!

Детей творения, нас, в разлученной доле,

Покорность единит единой вечной Воле.

Как осенью листы, сменяясь без конца,

Несутся, смертные, дыханием Отца;

Простертые, на миг соединяют руки —

И вновь гонимы в даль забывчивой разлуки…

Сосредоточив жар, объемлющий весь мир,

Мы любим в Женщине его живой кумир:

Но, в грани существа безвыходно стесненный,

Наш тайный, лучший пыл умрет, неизъясненный…

Иду. В лазури ночь и веет, и парит;

Светило вечное торжественней горит:

А долу дышит мгла, влажней густые тени,

И тленьем пахнет лес, подобный смертной сени.

Покорность! нам испить три чаши суждено:

Дано нам умереть, как нам любить дано;

Гонясь за призраком — и близким, и далеким,—

Дано нам быть в любви и в смерти одиноким.

УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА

Fühl'es vor! Du wirst gefunden:

Traue neuem Tagesblick!  

Goethe, Faust II[8]

Над опаловым востоком

В легионе светлооком

Блещет вестница Зари.

Ранних пастырей отрада,

Утра близкого лампада,

Благовестная, гори!..

Зеленеются поляны;

Зачернелась сквозь туманы

Нови крайней полоса.

Звезды теплятся далече,

Дня сияющей предтече

Уступая небеса…

Ты одна в венце рассвета

Клонишь взоры, чадо света,

К нам с воздушного шатра,

Бедных снов утешный гений,

Средь немеркнущих селений

Мира дольнего сестра!

Над мерцающим бореньем

Ты сияешь увереньем:

«Жизни верь и жизнь вдохни!»

И, летящих по эфиру,

Ты лучей ласкаешь лиру

«Верь и виждь!»- поют они…

Над шафрановым востоком,

В небе легком и далеком

Гаснет спутница Зари.

Угасай, лилея неба!

Ты же, вождь крылатый Феба,

Алым полымем гори!

Вспыхни, Солнце! Бог, воскресни!

Ярче, жаворонка песни,

Лейтесь в золото небес!

День грядет, Аврора блещет,

И твой тихий луч трепещет,

И твой бледный лик — исчез…

Но, незримая, над нами,

За лазурными волнами

Чистым гением пребудь!

Как сестра пред братней битвой

Дольний мир твоей молитвой

Проводи в тревожный путь!

И, когда для жертвы мирной

Ночь раздвинет храм эфирный,

Снова светоч твой яви —

И, предтеча слав нетленных,

Отблеск тайн богоявленных

В грезе зрящей оживи!

ЗВЕЗДНОЕ НЕБО

Во младенческом покое

Светит узкий лунный рог

А вокруг — огонь и трепет

Чистых, сладостных тревог.

Духа пламенным дыханьем

Севы Божии полны,

И струи небес прозрачных

Вглубь до дна оживлены.

Око в радостном покое

Отдыхает, как луна;

Сердце ж алчет части равной

В тайне звезд и в тайне дна:

Пламенеет, и пророчит,

И за вечною чертой

Новый мир увидеть хочет

С искупленной Красотой.

НОЧЬ В ПУСТЫНЕ

Дух

Вот, мы одни в ночной тиши…

Здесь молкнет отзвук вечной битвы:

Пей сладкий мир, твори молитвы

И полной грудию дыши!

Человек

Где мы?

Дух

       Белея, скал ступени

Ведут на каменное дно.

Там, ниже, по уступам — тени

Дубрав. Ущелия пятно

Зияет. Горные громады

На лоне дальней темноты:

Вглядясь, ты различишь их гряды

При свете звезд… В пустыне ты.

Человек

Как близок Мир к юдоли этой!

Но не почил еще на ней…

Грядущий гость! в душе согретой

К тебе порыв алчней, властней…

Душа объятия раскрыла,

Горит, и напрягает крыла,—

И волит дух мятежный: пусть

Дохнет Любовь по лире горней!

Земля немотствует покорней,

И глубже спит земная грусть…

Вселенной перезвон соборный!

День будет: вольно в груди горной

Усталой тяжестью своей

Родится вздох, от давних дней

Желанный глухо в дреме черной!

И, дрогнув и содвигнув вдруг

Сознанье, спящее в их лоне,

Слепым усильем,- братский звук

Отрыгнут бездны в гулком стоне!..

Дух

Мечтатель, знай: звездам дано

Пылать в бесплодном, мертвом пыле,

Как труп в огне; камням дано

Холодным быть, как труп в могиле.

Лишь ветру внемлет сонный бор,

Заткавший густо склоны гор:

Так стадо коз в пещере темной

Дрожит, объято мглой огромной,

И дремный напрягает слух,

И чует хладный ночи дух…

Природа слов твоих не слышит: