Корм - [91]

С настоящей винтовкой, а не стандартной однозарядной мелкашкой, выдаваемой тем кастовым участникам, которым при стартовом распределении достался соответствующий навык.

Грешник на второй день нашёл девятимиллиметровый револьвер в полицейской машине. И два патрона к нему.

А люди Лорда где-то отыскали приличную винтовку. И, как минимум, один патрон к ней.

Звук выстрела донёсся до ушей почти одновременно со вспышкой наверху, заметно сверкнувшей в стремительно сгущавшихся сумерках. Пуля пробила крышу, ударила в плечо, прорвалась через хлипковатую защиту лёгкого бронежилета; и, сокрушая кости, понеслась дальше, покалечив лёгкое и уйдя под него, где, в итоге, остановилась, застряв во внутренностях брюшной полости.

Будто паровым молотом врезало. Десятитонным. Такой удар должен вышибить сознание в один миг, но этого почему-то не случилось. Или подключились необъяснимые резервы человеческого организма, или кровь ещё не очистилась от неведомой химии, и та продолжала действовать.

Мир кувыркнулся перед глазами, грудь сдавило каменной плитой, свело в нестерпимо-болезненном спазме, дыхание остановилось. Грешник сжал зубы, и ничего не видя, крутанул резко потяжелевший руль, придавливая газ. Лишь бы не стоять, лишь бы куда-нибудь двигаться. И двигаться быстро, непредсказуемо ломая курс. Заставляя машину рыскать влево и вправо, пытаясь что-то разглядеть через муть и слёзы, заливающие глаза. И ощущая, что силы стремительно покидают, он минуты так не продержится.

Вырубает непреодолимо. Смерть это, или просто сознание потеряет – неважно. При любом раскладе остановка посреди вражеского лагеря – это конец.

И тут повезло в очередной раз, проектировщики парка расставили залы с какими-то аттракционами в удобной близости. В один из них машина и врезалась, снесла хлипкую стену, заехала внутрь и там, в темноте, заглохла, напоровшись на что-то непреодолимое.

То, что остановилась – плохо, но в любом случае Грешник сейчас даже своим телом полноценно управлять не в состоянии, не то, что пикапом. Зато стрелять по нему с позиции на колесе обозрения уже не получится, видимости нет.

Но это ненадолго. Скоро паника в стане врагов сойдёт на нет, осмелеют, подберутся и добьют.

Если сам к тому времени не околеет.

Боль и слабость навалились с такой силой, что в голове лишь две связные и одновременно противоречивые мысли остались: можно позволить себе расслабиться и умереть спокойно, чтобы воскреснуть полностью здоровым; и нет, ни в коем случае нельзя это делать, надо выживать любой ценой.

Почти ничего не соображая, потянулся за телефоном разговорчивой пленницы. Спасибо – оставил его при себе, не успел в рюкзак отправить.

Прижал непослушный палец, подтвердил смену личного устройства с сохранением старых настроек. Телефон тут же завибрировал, принимая сообщение за сообщением. С трудом удалось убрать их ленту, чтобы не мешала. Пока занимался этим, стало совсем худо. Почти отключаясь, мало что различая на расплывающейся картинке, начал давить на всё подряд, «по площадям». Авось попадёт на лечебную функцию.

Заработал инъектор браслета, впрыскивая в кровеносную систему полный набор: стимулятор, регенератор, антибиотик и обезболивающее-кровоостанавливающее. Не самую качественную химию этого мира, зато она всегда при тебе, её не надо добывать из контейнеров. Да и злоупотреблять не получится из-за долгой перезарядки.

Но Грешник злоупотреблял. Это несложно, если у тебя есть несколько браслетов.

Коктейль, впрыснутый в кровь, ещё не очистившуюся от предыдущих инъекций и пилюль, будто высоковольтным разрядом по мозгам шарахнул. Ни боли не осталось, ни желания лечь и не вставать. Лишь слабость в теле не позволила вскочить и с яростным рёвом броситься к колесу обозрения.

Ведь надо забраться на него, и жестоко отомстить. Так отомстить, чтобы все, кто увидят последствия, на всю жизнь запомнили, что с опасным кормом связывать нельзя. И тем более нельзя это делать, используя колёса обозрения.

Пусть потом десятой дорогой обходят парки с подобными развлечениями. И даже не посматривают в их сторону.

Но голос разума каким-то чудом сумел пробиться через кипение химического коктейля и нашептать здравые мысли.

Сваливать пора. Уходить подальше, забиваться в нору и ждать, когда тело восстановится.

Мысль о том, что можно за день или около того излечиться от столь тяжёлого ранения больше не казалась Грешнику нелепой. Он принял то, что в этом ненормальном мире возможно и не такое.

Пикап завёлся охотно, а вот выезжать отказывался. Дважды глох, прежде чем получилось его раскачать. Машина задним ходом выбралась из пролома, за ним буквально по сантиметру развернулась, чтобы не показаться на глаза стрелку на колесе обозрения.

И, медленно разгоняясь, поехала дальше под прикрытием вереницы строений, волоча за собой грохочущие обломки какой-то прицепившейся конструкции.

Где-то справа, в зелёной зоне, ограждающей парк от набережной, треснул выстрел. Пуля стукнула куда-то по кузову. Судя по звуку и эффекту – обычная мелкашка. Грешник на это не отреагировал, всё его внимание сейчас сосредоточено на управлении. Ни на что отвлекаться нельзя. Надо ехать, как можно быстрее. Успеть убраться отсюда, пока не начнётся.