Коричневые - [125]

«У него не было никаких серьезных материалов, – вспоминает Олег Игнатенко (с июля 1994 по апрель 1996 года начальник Главного управления службы контроля президента Республики Беларусь). – Я за 10 минут до его выступления привез ему тезисы выступления. И когда он начал зачитывать и не назвал некоторые фамилии, то я понял: он оставил у себя в запасе эти фамилии для того, чтобы потом этими людьми управлять. И я понял тогда, насколько он опасный человек. То есть эти факты и эти фамилии ему нужны были на перспективу, чтобы дёргать впоследствии за ниточки и управлять ситуацией».

Лукашенко сумел обыграть всех. И, обыграв, начал делиться воспоминаниями о себя самом:

«В Беларуси был один реформатор – это Лукашенко. Тогда еще только-только депутатом стал, еще при Горбачеве. Я и пленумы ЦК КПСС готовил, несмотря на свою молодость, меня Горбачев приглашал часто в Москву. Я рецензировал „500 дней“ Явлинского. Потом Аганбегяну было поручено. Шаталин, Явлинский, и вот Аганбегяну надо было создать общую там концепцию. Кстати, я выступал против этой концепции тогда. Меня очень хорошо знал и знает Николай Иванович Рыжков, поскольку часто я принимал участие в заседаниях правительства в Советском Союзе. То есть я был известным человеком в свое время, но молодым еще.

У меня мать всю жизнь работала простым человеком. Кстати, кто у вас родители?»

«Работать простым человеком», – это электорат любит. И такие вопросы ему, электорату, нравятся. Кто, что, где, когда и, главное, сколько? Потрясая бумагами, их и задавал с телеэкрана Александр Лукашенко. Ответ был один, и отвечал, понятное дело, сам тов. Лукашенко: чтобы раз и навсегда покончить с коррупцией, его, Лукашенко, должны раз и навсегда избрать президентом.

«Гроза коррупционеров» был избран.

Об этом дне вспоминает Александр Федута (с июля 1994 по январь 1995 г. – начальник Управления общественно-политической информации Администрации Президента Республики Беларусь):

«Знаете, что произошло, когда мы выиграли? Мы очень долго его ждали. Мы ждали его до 9 вечера, потом решили расходиться. В этот момент он приехал и сказал: „Вот с завтрашнего дня приходите ко мне и говорите, кто что хочет получить“.

Хотели все, и хотели много. Так что было из кого набирать команду. Правда, не все в ней задержалось. Юрий Захаренко (с августа 1994 по ноябрь 1995 г. – министр внутренних дел Республики Беларусь):

«Он меня подкупил искренностью при общении. Эта искренность и вводит в заблуждение людей. Вот я когда узнал, что из себя представляет Александр Григорьевич, я понял, что сама форма его и содержание – это совершенно противоположные понятия. Он упоен властью, он упоен желанием взять абсолютную власть, и притом я даже пришел к убеждению, что методы здесь и средства – они без разбора».

Первые два года своего президентства Лукашенко, судя по всему, был всем доволен, и даже власти ему хватало:

«Ведь сегодня президент обладает даже не властью Бюро ЦК, он обладает царскими полномочиями по Конституции!»

Интересны и другие тогдашние его высказывания:

«Я понимаю, что вы сейчас задумались об инфляции. Так давайте ж мы вместе бороться с этой инфляцией, чтобы было выгодно инвестировать свои средства туда, куда я говорю».

Ясное дело: туда, куда он говорит. И – «вместе». По мнению Президента Беларуси это «вместе» должно означать вот что:

«Может быть, несколько резко, но повторю то, что я сказал вашему так называемому бизнес-классу, или же – нашим предпринимателям. Я им сказал следующее, что вы с меня выбивать реформы не будете. Я вас привяжу к президенту и его политике настолько, что если вы меня утопите, утонете и вы вместе со мной».

Такое вот светлое будущее. Которое, впрочем, находилось в нашем не менее славном прошлом. И дело даже не в том, что Лукашенко вернул Беларуси прежний, советский герб республики (сверху молот, снизу серп, а под всем этим – БССР):

«Объясняю: того, что, к сожалению, не рассмотрели россияне, белорусский президент увидел. Да. Согласитесь, что история этого никогда не забудет. И эти люди в разной степени будут прокляты. Мы обречены жить вместе. Мы просто обречены на все это. Вопрос состоит в том, кто, кто сблизит эти народы?

Недавно я встречался с одним российским журналистом, Отто Лацис, Отто Рудольфович Лацис. Толковый человек, доктор экономических наук, мы как экономист экономиста очень хорошо понимаем. И вот когда мы начали с ним беседу, он мне говорит: вы понимаете, мы так далеко ушли в реформах от Беларуси, что говорить о каком-то экономическом единстве не приходится. Я говорю: Отто Рудольфович, расскажи мне как доктор наук не доктору наук, но экономисту, который жизнь не по букварю знает, в чем вы и куда ушли. И когда мы обсудили с ним проблемы приватизации, он сел, задумался и говорит: да, я не представлял, что это так. А я ему показал и доказал на простых примерах, поэтому здесь и нет никаких оснований говорить, что вы куда-то ушли. Если ушли, то только в сторону, и вам придется возвращаться обратно, именно к тому вектору, от которого вы ушли».

Спустя малое время Александр Григорьевич уже утверждал, что он, будучи депутатом, единственный в Беларуси голосовал против Беловежских соглашений. Но это, как бы помягче выразиться, не совсем правда. Депутат такой действительно был, но отнюдь не Лукашенко, а Тихиня (впоследствии – председатель Конституционного суда Беларуси). Александр же Лукашенко на том знаменитом заседании Верховного Совета, как выяснилось, не голосовал вовсе.