Коричневые башмаки с набережной Вольтера - [26]

– Что?! Вы отказываете мне в поддержке? Вы, стало быть, на стороне евреев и франкмасонов?

– Месье Легри – уважаемый человек, я питаю к нему симпатию и…

– Признайтесь лучше, что вы к нему неравнодушны! Известное дело – некоторые дамы в определенном возрасте начинают испытывать порочную склонность к… А вы, фрейлейн Беккер, вы тоже небось навоображали себе всякого?

– Право, мадам де Салиньяк! Как вы могли подумать!.. – вспыхнула немка.

Графиня презрительно фыркнула:

– Да у вас на лбу написано, что вы никогда не были замужем, но полны надежд!

Скандализированная Хельга Беккер отчаянно замотала головой, на щеках ее проступили два предательских алых пятна.

– Я солидарна с теми, кто считает, что Франция совершила непростительную ошибку, изгнав капитана Дрейфуса на Чертов остров, – с достоинством проговорила она. – Если бы Виктор Гюго был среди нас, он непременно восстал бы против этой несправедливости!

– Ах, Франция вам не нравится? Так убирайтесь в свою Германию! – отрезала Олимпия де Салиньяк. – Тевтонка! – Устремившись к выходу, она столкнулась с Эфросиньей, которая на последнем дыхании ворвалась в лавку. – Мадам Пиньо, надеюсь, вы придерживаетесь мнения большинства и не позволите родному сыну угодить в политическую западню!

– Какую-такую западню? – прохрипела Эфросинья и, подскочив к Виктору, зашептала ему на ухо: – Месье Легри, мне надо поговорить с вами наедине, это ужасно важно!

– Это касается публичного заявления Эмиля Золя? – осведомился он.

– Да о чем вы тут все толкуете? У меня очень личное дело, давайте отойдем подальше, я не хочу, чтобы мой сынок услышал.

– Поднимемся к Кэндзи, – вздохнул Виктор и обратился к зятю, кивнув на графиню: – Жозеф, проследите, чтобы мадам покинула помещение.

– Не затрудняйтесь, – процедила та. – Я уже спешу к Реовилям – уж они-то сумеют ответить на ваши оскорбления!

– Ой, как страшно! Давай, котеночек, вышвырни ее вон! – пропыхтела Эфросинья, ковыляя за Виктором к винтовой лестнице.

Они заперлись в гостиной Кэндзи.

– Слушаю вас, – сказал Виктор, присев на край дубового стола и скрестив руки на груди. – Вы так выглядите, будто встретили призрака.

– Почти так оно и было! До сих пор мороз по коже! Я нашла труп своей приятельницы. Пришла к ней домой за книжкой, которую ей одолжила, и вот… Я так перепугалась, что даже забыла эту книжку поискать, а мне ее надо сыночку вернуть, он ее у вас на полке позаимствовал. Вроде как дорогая она ужасно, но не настолько ужасно, чтобы вы без нее разорились в пух и прах, если ее прямо сейчас на место не поставить. Вообще-то Филомена, приятельница моя, книжку мне как бы отдала, но я два дня назад заметила, что не ту – обложка точно такая же, да только это совсем не «Трактат о конфитюрах», Филомена перепутала…

– Так, стало быть, «Трактат» был у вас? А приятельница умерла? От чего?

– Ох, по-моему, ее убили!

– Убили? Вы уверены?

– Нынче утром я решила все исправить и пошла в район Центрального рынка, где моя приятельница живет… жила… чтобы книжки обменять. Стучусь к ней – а дверь незаперта, я вхожу, темно хоть глаз коли, я на кухню, а там что же? А там Филомена сидит над котлом для варки варенья. Убитая! Я ее руку потрогала – как деревянная. Ну, я давай бежать оттуда без памяти, сердце в пятках…

– А в полицию вы уже обратились?

Эфросинья тяжело дышала, хватая воздух ртом, как рыба на берегу, и наконец не выдержала – разрыдалась. Слезы покатились, теряясь в морщинах на щеках.

– К фликам? О нет! Они же меня сразу заарестуют – труп-то кто нашел? А я честная женщина, не хочу в это впутываться! И потом, мой котеночек меня проклянет, если узнает, что я отдала «Трактат о конфитюрах» Филомене, но она так просила, так просила… Характер у меня, конечно, не сахарный, но ежели меня кто-то умоляет подсобить или одолжить чего – не могу устоять… А Филомена была такой мастерицей – королева конфитюров, ни дать ни взять, и на Новый год мне вкуснятины надарила, я так хотела ее отблагодарить, ну и не удержалась, дала книжку почитать… Если б я знала! Ох, боюсь туда возвращаться, месье Виктор, а вы-то привычный ко всякой мертвечине, умоляю, пойдемте со мной! То бишь вы вперед, а я за вами. И пожалуйста, ни слова моему котеночку, у него и без того столько хлопот с малышом…

Виктор досадливо поморщился:

– У меня, что же, нет хлопот? А Алиса?

– Ох, ну вы же всем сыщикам сыщик, сколько раз фликов за нос водили, дураками выставляли, ведь и сейчас сумеете все уладить, правда?

Виктор задумался. Искушение затеять новое расследование было велико. Но что, если Таша об этом узнает? А Жозеф? Можно ли рассчитывать на его поддержку?

– Неудачный день вы выбрали для похода в гости, мадам Пиньо, – покачал он головой.

– Да уж, в гости! Не терпелось мне поболтать с покойницей за чашечкой чая! – всхлипнула Эфросинья.

– Может, она только ранена?

– Вряд ли, она совсем холодная была и не шевелилась.

– Ну ладно, ладно, я думаю, мы…

Не дослушав, Эфросинья бросилась ему на шею. Виктор отшатнулся, нечаянно смахнув со стола стопку фривольных гравюр.

– Я пока еще ничего не пообещал!

– Ах, я знала, знала, что вы мне поможете!

В торговом зале тем временем кипели страсти – Жозеф жарко спорил с клиентами, которые, потрясая экземплярами «Авроры», выясняли мнение хозяев лавки «Эльзевир» по поводу открытого письма Эмиля Золя.