Коралловый остров - [24]

— Это кончилось бы полным уничтожением десанта и большей части флота, решившегося на такое нападение, — заметил Керри.

— И воздушного флота, участвующего в этой операции. Японцы могли бы доставить к берегам Штатов не так много самолетов, на которые обрушились бы почти все наши воздушные силы, — добавил Форс.

— Нахальное нападение на Пирл-Харбор удалось только потому, что оно было неожиданным и тайно подготовленным, — заявил Смит. — Кроме того, Гавайские острова вдвое ближе к Японии, чем берег Калифорнии.

После обеда решили никуда в этот день не ходить. Слишком заманчиво было услышать еще вести с родины. Элиас засел с наушниками в пещере, остальные занялись разными домашними делами. Кинг по привычке корреспондента записывал впечатления от разговоров с туземцами утром и накануне. Невольное пребывание на коралловом острове, связанное с разными приключениями, могло дать интересный материал для сообщения, тогда как в Пирл-Харборе ввиду необходимости молчать о результатах нападения делать было бы нечего. Конечно, плыть на крейсере к Филиппинам или лететь с эскадрой самолетов, чтобы бомбить Японию, было бы интереснее. Но делать нечего! Приходится довольствоваться коралловым островом и его населением.

13. Неожиданные посетители

В ожидании вечерних новостей по радио из Фриско Смит, Керри и Форс прилегли отдохнуть; Генри искал в лесу по соседству подходящий материал для изготовления лука и стрел; Кинг писал свои заметки в тени дерева у пещер.

И вдруг Генри увидел, что на площадку перед пещерами вышли из лесу десять туземцев, вооруженных копьями. Он быстро сбежал вниз и сказал Кингу:

— К нам идут вооруженные туземцы. Что делать? Спрятаться в пещерах и приготовить оружие?

— Не разводите панику! — засмеялся Кинг. — Туземцы, вероятно, идут на охоту. На нас они могли напасть с большим успехом этой ночью или утром: во время торговли с одними, другие могли окружить нас у самолета. Разбуди только потихоньку спящих.

Генри прошел в пещеру, а Кинг остался спокойно ожидать гостей, которые скоро появились у пещер и остановились в нескольких шагах от него. Один, в котором Кинг узнал своего первого знакомого, охотившегося на свинью, подошел и, помахав рукой, сказал:

— Мы думали, эмерикен, что вы уже улетели на большой птице, накормив ее ямсом и орехами!

— Птица еще больная и летать не может, ее нужно будет кормить еще целую неделю. А вы идете на охоту?

— Мы думали, что вы улетели, и пошли караулить к заливу. Там вечером на песок вылезают морские черепахи.

— Мы видели только одну, она вылезла не вечером, а ночью.

— Они боятся большой птицы и поэтому не вылезали. А птица все еще сидит там?

— Там, она привязана к скалам.

— Все равно, черепахи не вылезут, будут бояться!

Остальные островитяне также подошли ближе.

— Садитесь на траву, будьте нашими гостями! — пригласил Кинг.

Он заметил, что двое из посетителей вместо юбочек из стеблей и листьев имели нечто вроде пояса стыдливости, сделанного из узкого марлевого бинта, полученного ими накануне. Туземцы уселись полукругом на траву в двух шагах от Кинга. Старший из них вытащил из кожаного мешочка, привешенного к поясу, короткую деревянную трубку, набил ее табаком из того же мешочка и протянул ее Кингу. Последнему очень хотелось курить, так как их запас табака и сигар кончился уже накануне. Он знал, что у полинезийцев, как и у индейцев Северной Америки, закуренная трубка передается из рук в руки в знак дружелюбия. От акта вежливости нельзя было отказаться. Он взял трубку, достал свою зажигалку, зажег огонь и закурил, после чего передал трубку подавшему ее.

Зажигалка вызвала общее внимание туземцев и вопросы:

— Откуда у тебя огонь? Покажи нам это огниво!

Кинг передал зажигалку вожаку, который взял ее очень осторожно, пощупал колесико, огня не получил и передал ее следующему, а сам взял свое огниво, привешенное к поясу, достал из мешочка кусочек древесного трута, высек огонь, закурил трубку, успевшую погаснуть, затянулся и передал соседу.

Кинг объяснил, что колесико зажигалки является кремнем и от искры загорается фитиль, пропитанный маслом, находящимся внутри этого маленького сосуда.

— Нет ли у тебя еще таких огнив? Продай нам! — попросил вожак.

— А горючее масло у тебя есть?

— Кокосовое масло есть.

— Оно гореть от искры не будет. А таких огнив у нас больше нет, это нужно нам, чтобы разводить огонь. Табак у вас для продажи есть? — прибавил Кинг, которому местный табак понравился.

— Табак мы сами разводим и продать эмерикен можем, — заявил вожак.

— Продайте, у нас больше нет, а мы любим курить. Может быть, продадите и трубки, но только новые, чистые?

— Можно. Женщины делают их. Сколько нужно?

Кинг заказал пять, так как Генри не курил.

— Покажи нам эту вещь! — сказал туземец, указывая на записную книжку, лежавшую на коленях Кинга.

Книжка и вложенный в нее карандаш пошли по рукам островитян, но не вызвали желания иметь подобную вещь. Полинезийцы были неграмотны и, очевидно, никогда не видели бумаги и карандашей. Это дало Кингу повод спросить:

— Вы всегда жили на этом острове или приехали сюда по воде с другого острова?

— Мы живем здесь давно! — вожак задумался и потом показал два раза обе руки с растопыренными пальцами. — Вот столько круговоротов солнца прошло с тех пор. Прежде мы жили на большом острове Сана-ару; жили хорошо, там много людей, имели много земли, ямса, свиней, орехов. Приехали японы на большой лодке с огнем и дымом, отнимали у нас землю, свиней, взамен ничего не давали. Брали себе наших женщин. Мы все терпели. Потом япон сказал нам: вся земля для япон, мы должен работать, сажать ямс, сахарный стебель, пасти свиней — для япон. Отдай япон девять ямс, — он показал пальцами, — себе оставь один. Япон девять свиней, себе одна. Рыбу лови — отдай япон. Совсем худо стало жить. Работай много, голодай много. Праздник больше нет, колоть свиней, кушать, плясать нельзя.