Коралловый город - [20]

Постепенно Синицын заскучал. Он часто валился на диван и до одурения смотрел в потолок. Телевизор тоже не радовал его — что толку сидеть перед ним в одиночку, да и передач интересных мало, все про трудовые успехи да разные достижения. А Макар мог без всякого труда всего достигнуть. Когда дома не было мамы, он хлопал в ладоши и требовал какую-нибудь диковинную игрушку. Наигравшись, выбрасывал ее. Скоро все игрушки надоели ему, жизнь стала казаться неинтересной…

И тут он опять встретился с Гошей. Правда, Гоша младше его, но ненамного. Он и читать умеет, и писать, с ним можно в любую игру поиграть и в кино сходить. А самое главное: он так восхищается Макаром Синицыным, принимает его за настоящего волшебника!

Для Синицына жизнь снова стала увлекательной и веселой.

А еще больше он оживился, когда в школе появилось объявление о том, что между командами знатоков «Альбатрос» и «Любознательный» состоится турнир на литературную тему. Синицын с нетерпением ожидал его.

«На этот раз я вам покажу!» — думал он радостно.

И этот день наступил. В пионерской комнате опять собрались команды и болельщики. Еще с порога Макар увидел большой портрет Горького и плакат под ним: «Всем хорошим во мне я обязан книгам».

Синицын уверенно направился к своей команде, но его остановил Живцов:

— Куда? Ты не участвуешь в турнире.

Макара даже в жар бросило.

— П-почему это я не участвую?

Вид у него был такой расстроенный, что Зина замялся:

— Ты что, забыл? Мы же постановили на собрании исключить тебя из команды… Вообще-то ты можешь участвовать в турнире, но как болельщик.

— Ну ладно! — с угрозой процедил Синицын. — Попомнишь меня…

Он круто повернулся и пошел к болельщикам — отпетым двоечникам и троечникам. Те встретили его удивленно, зашептались.

Скрипнув зубами, он сел и стал искать глазами Дашу. Она сидела в первых рядах команды, щеки ее горели от возбуждения.

— Сегодня турнир особый! — объявила Влада Изотовна. Команда-победительница получает переходящий приз Клуба знатоков и находчивых. Его изготовил специально для нас бывший ученик нашей школы, а ныне мастер фабрики музыкальных инструментов Петр Семенович Галущак.

Она подошла к деревянной коробочке и открыла ее. Все ахнули. Среди разбушевавшихся волн реки покачивался маленький белоснежный корабль. Влада Изотовна нажала кнопку — и полилась привольная мелодия: «Шуми, Амур, шуми, наш батюшка…» Любимая песня Макара! А белоснежный корабль резал волны и неустрашимо шел вперед…

Начался турнир.

Первым выступил Живцов и, оглядывая команду «альбатросовцев», спросил звенящим голосом:

— Где находится самая большая книга?

Синицын уже знал ответ. С любопытством следил он, как засуетились «альбатросовцы», громко зашептались. Пашка Многолет пробежал по рядам и вернулся на место.

— В одной из библиотек Нью-Йорка. Ее высота — три метра, толщина — один метр, а вес — сто центнеров. Листают ее с помощью особой электроаппаратуры. Однако мы считаем, что величина книги определяется не ее весом, а содержанием.

Влада Изотовна слегка покачала головой:

— Не сто, а сто двадцать пять центнеров. Но на вопрос дан правильный ответ. Три очка. А за дополнение еще два очка.

Пашка Многолет довольно заулыбался. Он вдруг дурашливо подмигнул и затараторил:

…Вот столицы достигает.

Царь к царевне выбегает,

За белы руки берет,

Во дворец ее ведет

И садит за стол дубовый

И под занавес шелковый,

В глазки с нежностью глядит,

Сладки речи говорит.

Откуда эти строчки, из какой книги?

Несколько голосов сразу рявкнуло:

— Из «Сказки о рыбаке и рыбке»!

Другие запротестовали:

— Нет, из «Сказки о царе Салтане»!

Синицын смотрел на Живцова. И когда тот утвердительно кивнул головой, Макар с места крикнул:

— «Конек-горбунок»!

— Болельщику Синицыну за правильный ответ три очка, — объявила Влада Изотовна.

Макар поймал быстрый взгляд, брошенный на него Живцовым. Многие стали оглядываться на Синицына, а тот не упускал подходящего момента. Как на его счастье, «Альбатрос» подобрал такие заковыристые вопросы, что редко кто мог не то что правильно, а хотя бы приблизительно ответить. Так, например, все удивились, когда Пашка сказал, что Робинзон Крузо существовал на самом деле, только под другой фамилией. Требовалось ответить, сколько лет и на каком необитаемом острове жил прототип Робинзона Крузо? Конечно, только один Макар Синицын мог сказать, что настоящего Робинзона Крузо звали Александр Селькирк и он четыре года жил на чилийском острове Хуан-Фернандес.

То же самое произошло, когда Пашка стал допытываться, какую последнюю книгу в жизни написал Александр Дюма. Кто кричал: «Три мушкетера», кто — «Граф Монте-Кристо», а Пономаренко даже ляпнул, что «Графиню Рудольштадтскую». И только потом, после всех, встал Синицын и спокойно объявил:

— Кулинарную книгу.

— Это что — про приключения поваров? — зашумели вокруг.

— Про то, как печь блины, — пояснил Макар под хохот болельщиков. На его личном счету было уже двадцать очков — больше, чем у обеих команд, вместе взятых. Так сказала Влада Изотовна. «Вместе взятых, вместе взятых», — повторял Макар про себя слышанное где-то гордое выражение.

Влада Изотовна встала:

— Теперь мой вопрос обеим командам. Все вы знаете, что на Дальнем Востоке живет много народностей — нанайцы, ульчи, орочи, нивхи, чукчи, эскимосы. Среди них тоже есть писатели, поэты. Назовите их.