Корабли с Востока - [9]

Хозяин гладит прохладное дерево веранды. Он знает все завитки на ощупь. Часто тут сидит. И почти всегда – один.

– Да, – соглашается он. – Вы это и тогда говорили…

И замолкает, вспомнив, что говорил это – не сват. Потому что свату тогда было шесть лет в совсем другой стране. Это говорил он сам, двадцать восемь лет назад, под Микатагахара, глядя на превосходящие во всех смыслах силы Такеды Сингэна, улыбаясь в глаза почти неизбежному разгрому. Тот, кто сейчас отвернет, – мертв, и земля его мертва. Он тогда не отдал дорогу без боя, проиграл, выжил и сохранил провинцию. И теперь, вспоминая, слышит кашляющий смех ящера за левым плечом. Там, тогда, в прошлом.

Впрочем, эту ошибку делали все. Все, кто когда-то ходил под знаменами с цветком айвы или рядом с этими знаменами. Все бывшие вассалы и союзники князя Оды, те, с кем он взялся объединить страну. Все они помнили Датэ там, где его быть не могло, – и раз на раз проговаривались. Даже великий господин тайко изволил как-то ругаться, что он эту тварь еще с первой киотской кампании невзлюбил… тоже потом смеялся. А сват никого никогда не поправлял. Сначала барсук думал – потому что ему лестно. Потом понял: он тоже не помнит, вернее, помнит что-то свое. Для себя он – тоже их ровесник, а вот Наоэ, который старше его на семь лет – «молодой Наоэ». И, наверное, так оно и есть.

– Вот только приехал, – жалуется на судьбу ящер, – и теперь придется обратно.

– Отдохните здесь пару дней… – За пару дней война не убежит.

– Нет. – Сват изображает поклон, встает, машет палочкой луне, застывает, задумавшись, втыкает инструмент в прическу. – Сейчас я пойду и устрою здесь много шума, раз уж вы меня напоили. Не пропадать же вину. С утра поеду в Киото и устрою немного шума там, покажусь. А из столицы двинусь не сюда, а прямо домой. Мне нужно успеть раньше вас. Если они все же не рискнут… я потом пошлю вам всех стрелков, которых смогу оторвать от севера.

– Встретимся, – соглашается хозяин, – на том берегу.

Ему тоже предстоит веселая война – его силы и силы противника примерно равны. Даже без Уэсуги.

– Непременно.

«Мы не можем доверять друг другу ни на медную монету, – объясняет Иэясу луне. – Но что за беда? Зато мы можем друг другу верить».

И слышит, как в коридоре Масамунэ громогласно обращается к своей тени:

– Прав Наоэ, эти южане – неженки непроходимые. Они здесь портвейн подают подогретым, представь. Портвейн! И это летом. Что ж они делают зимой?

3. Огнем на небесах

1600 год, октябрь

В замке Сироиси пахнет старым дымом и свежим деревом, пахнет осенью, железом, каменной крошкой, лошадьми, множеством людей, но дымом – больше всего. Этим летом замок горел. Его брали штурмом – и взяли с боя. А три месяца спустя он целехонек и светит аппетитными каменными изломами, блестит свежепропитанным деревом. Настроение в замке такое же – с иголочки, и все на месте. Ночью баржи с припасом, а главное – с порохом, прошли по реке. Тихо-тихо, без весел, на одном течении. Так что противник засек их только на траверзе замка, уже под разгрузкой. И, конечно, ничего не успел, потому что даже дозорные посты стояли слишком далеко. А стояли они далеко, потому что стоять близко их еще с лета отучили. Так что порох прибыл благополучно, и его теперь хватит с запасом, и люди готовы, и оружие, и очень скоро пойдет из замка отвлекающий маневр, а потом… Вот так, чешуйка за чешуйку, рычажок за рычажок, мелочь за мелочью растет война. Если это правильная война.

А недалеко впереди, в будущем, зубчатое колесико здесь, на северо-западе, сомкнется с другим таким же на прямом севере и провернется, приводя в движение большой механизм, подобный варварским часам – только судьба ему не отсчитывать время, а менять его.

Три армии вывел в эту кампанию на север Наоэ Канэцугу, старший советник клана Уэсуги, три настоящих самостоятельных армии вывел в Дэва, на земли противника, и, жонглируя ими, прижал-таки тамошнего хозяина, Могами Ёсиаки, лиса из Дэва, почти к самой стенке. На вражеской территории, с обрезанными линиями снабжения, прижал. Умеет. И без особых потерь, кстати. Один замок ему осталось взять – и открыта дорога на Ямагату, столицу провинции, самую серьезную ее крепость, а у Могами – последнюю. Стены там неплохи, но против тяжелой артиллерии и хороших инженеров – не устоят. У Наоэ Канэцугу есть хорошие инженеры. Он и сам хороший инженер. Так?

Почти так. Только нет в Ямагате уже ни самого лиса, ни его главных сил. Утекли, просочились – по своей все же земле – и теперь, как вода, собираются и накапливаются у Наоэ за спиной. Этого не хватит для победы. Этого и для настоящего боя не хватит, вот только они там не одни. Потому что новый хозяин замка Сироиси послал дорогому дяде почтительный подарочек, и этот подарочек – очень неплохая кавалерия с очень неплохим командиром – уже на месте. Две половины трясогузкина клюва. И крепость в качестве стены. Если вы переживете это, господин старший советник, значит, вы и правда что-то умеете. Нет – туда и дорога.

Все хорошо, все было хорошо, до середины этой стражи, до гонца, который хрипит и кашляет на деревянном полу, будто у него в боку лишняя дыра, до письма с юга.