Кораблекрушения - [6]
Мой отчет обо всем увиденном, полагаю, покажет, как нелегко будет тем, кто вашим именем станет завоевывать те земли и одновременно нести их обитателям разумение истинной веры, истинного господина и необходимости службы вашему величеству.
Писал же я столь достоверно, что, как ни много в моем рассказе необычного и даже такого, во что некоторым людям трудно будет поверить, они могут, однако, безусловно доверять всему написанному и вполне полагаться на мою правдивость, так как я в своем рассказе скорее убавляю, чем добавляю, да и вполне достаточно того, что я писал его с целью предложить в виде отчета вашему величеству. К сему умоляю вас принять этот отчет как знак моей службы, ибо это единственное, что человек, вернувшийся нагим, смог принести с собой.
Глава I
Семнадцатого дня месяца июня 1527 года[8] губернатор Панфило де Нарваэс[9] вышел из порта Сан-Лукар-де-Баррамеда[10] с приказом вашего величества на завоевание провинций, расположенных на материке между рекой Лас-Пальмас[11] и мысом Флорида, и с доверенностью на управление ими. Флотилия губернатора насчитывала пять кораблей, на которых находилось около шестисот человек. Офицерами флотилии (поскольку их следует упомянуть особо) были: Кабеса дс Вака — казначей и старший альгвасил[12]; Алонсо Энрикес — интендант; Алонсо де Солис — фактор[13] вашего величества и веедор[14]; шел с нами также некий монах ордена Святого Франсиска, по имени брат Хуан Суарес, комиссар[15], и с ним еще четыре монаха того же ордена. Прибыли мы на остров Санто-Доминго[16] и задержались там почти на сорок пять дней, пополняя запасы необходимого, прежде всего лошадей. Здесь наша флотилия лишилась более ста сорока человек, которые пожелали остаться на острове, поддавшись на посулы и заманчивые обещания тамошних людей. Затем мы вышли оттуда и прибыли в Сантьяго (порт, что на острове Куба), где за несколько дней, что там провели, губернатор добрал людей, оружие и лошадей.
Когда мы стояли в Сантьяго, один дворянин, по имени Васко Поркалье[17], из селения Тринидад, находящегося на острове того же названия, предложил губернатору снабдить нас некоторыми припасами, а припасы были у него в Тринидаде, в ста лигах[18] от упомянутого порта Сантьяго. Губернатор отправился туда со своей флотилией; но когда мы дошли до порта Кабо-де-Санта-Крус, расположенного на половине пути, ему показалось, что лучше остановиться и подождать здесь, а за припасами послать только один корабль; поэтому он приказал, чтобы капитан Пантоха пошел на Тринидад на своем корабле и чтобы для большей безопасности я бы тоже пошел туда на своем корабле, сам же он остался с четырьмя кораблями, потому что на острове Санто-Доминго он купил еще один корабль.
Прибыв на Тринидад, капитан Пантоха в сопровождении Васко Поркалье направился в селение, отстоявшее от берега на расстоянии в одну лигу. Я же остался на воде с лоцманами, а лоцманы сказали, что надо со всей возможной поспешностью отплывать отсюда, потому что эта гавань очень плохая и в ней уже погибло много кораблей; и поскольку с нами приключилось там редкостное происшествие, я думаю, что не отклонюсь от цели моего рассказа, если напишу о нем. На другой день с самого утра появились предзнаменования плохой погоды, и вот пошел дождь, и на море поднялось такое волнение, что, хотя я позволил людям сойти на берег, многие из них, видя, что селение от берега далеко, а непогода уже разыгралась, не захотели терпеть дождь и холод и вернулись на корабль. Вдруг к кораблю подошла местная лодка, на которой мне привезли письмо от одного из жителей; он просил меня прибыть к нему и сообщал, что снабдит нас припасами, которые у него есть и которые окажутся для нас необходимыми; я отказался сойти, сказав, что не могу бросить корабли.
В полдень лодка вернулась с другим письмом, в котором меня настойчиво просили о том же и говорили, что на берегу для меня приготовлена лошадь, чтобы ехать на ней в селение. Я дал такой же ответ, как и в первый раз, говоря, что не оставлю корабли; но лоцманы и люди очень меня просили поехать и поторопить с доставкой припасов, чтобы их привезли, как можно скорее, и мы смогли бы уйти оттуда, ибо они весьма опасались, что корабли утонут, если мы задержимся там надолго. По этой причине я принял решение идти в селение, но прежде чем уйти, отдал лоцманам распоряжения и приказал: в случае, если поднимется южный ветер, из-за которого там обычно гибнут корабли, и они увидят, что становится опасно, пусть ставят корабли носом к ветру и спасают людей и лошадей. После этого я отправился на берег, и хотя я имел желание взять с собой несколько человек, чтобы они сопровождали меня, люди отказались идти, ссылаясь на сильный дождь, на холод, на то, что население слишком далеко, и на то, что они на следующий день, то есть в воскресенье, собираются, если будет возможно, пойти слушать мессу.
Через час после моего ухода в море началось сильное волнение, и северный ветер так покрепчал, что люди не могли ни уйти на берег в лодках, ни поставить корабли против ветра; с большим трудом борясь с волной и ветром, под хлынувшим в это время проливным дождем они держались весь тот день и воскресенье до ночи. К ночи же ненастье так разыгралось, что в селении была не меньшая буря, чем на море: в нем рухнули все дома и церкви, и мы могли передвигаться, только крепко сцепившись по шести или восьми человек, чтобы противостоять ветру, грозившему нас унести; деревья, среди которых мы проходили, были не менее опасны, чем дома, ибо ветер валил их на землю, и мы боялись, что они нас убьют. Всю ночь мы ходили среди бури, не находя нигде места, где хоть полчаса могли бы быть в безопасности.
