Корабль судьбы - [10]

– А так оно и есть, – негромко ответила Янни. – Нынешний толчок необычен разве что своей силой. У нас же здесь все время трясет, а значит, постоянно происходят обвалы. Бывает и так, что какой-нибудь коридор вдруг возьмет да и рухнет без какой-либо видимой причины. Двое моих дядьев погибли в обвалах. Почти каждая семья жителей Чащоб теряет здесь, в подземельях, по одному-два человека каждое поколение. И это одна из причин, почему Стерб, мой муж, так настойчиво убеждает наш Совет подумать об иных источниках благосостояния. Кое-кто, правда, говорит, будто его заботит лишь собственное богатство. Так болтают оттого, что по происхождению он – всего лишь младший сын внука торговца из Чащоб, так что на обширное наследство рассчитывать ему не приходится. Но я-то уверена, что он настаивает на устройстве новых поселений охотников и земледельцев не из себялюбия, а, наоборот, заботясь о нашем народе. Он утверждает, что наше истинное сокровище – наши леса, вполне способные прокормить нас, если только мы научимся как следует пользоваться их дарами. – Янни вдруг поджала губы и резко мотнула головой. – У него даже есть скверная привычка, – продолжала она, – когда в очередной раз случается что-то вроде сегодняшнего, обязательно заявлять: я, мол, вас предупреждал! Тем не менее большинство из нас пока не готово отказываться от старинного города ради лесной добычи. Здесь – вся наша жизнь. Мы привыкли раскапывать, исследовать. Да, здесь нас подстерегает немало опасностей, особенно когда начинает трясти. Но ведь и вы, торговцы Удачного, поколениями ходите в море, зная при этом, что время от времени оно обязательно кого-нибудь забирает.

– Это так, – согласилась Кефрия. Взяла ложку и принялась за еду лишь затем, чтобы очень скоро оставить ее.

Янни, сидевшая напротив, поставила кофейную кружку и негромко спросила:

– Что?

Кефрия сидела неподвижно.

– Я вот о чем думаю, – проговорила она, чувствуя, как заливает душу страшное ледяное спокойствие. – Если мои дети вправду погибли, кто я отныне в этом мире? Мой муж и старший сын тоже в беде, в плену у пиратов, и, вполне возможно, их уже убили. Моя единственная сестра отправилась их разыскивать. Моя мать осталась в Удачном, когда мы оттуда бежали, и я не знаю, что с нею сталось. Сама я приехала сюда только ради детей. И если окажется, что лишь я одна из всей семьи осталась в живых…

Ее голос прервался. Рассудок тщился найти какие-то слова, какие-то возможности для дальнейшего существования ЕСЛИ. Невозможность происходившего была слишком огромна, чтобы ее должным образом осознать.

Янни улыбнулась довольно странной улыбкой.

– Кефрия Вестрит, – сказала она. – Помнится, всего около суток назад ты по доброй воле собиралась оставить своих детей на моем попечении, сама же хотела вернуться в Удачный, дабы соглядатайствовать там для нас за «новыми купчиками». Кажется мне почему-то, в тот миг ты со всей определенностью знала, кто ты в этом мире такая. И не боялась мысленно отступить от ролей матери, дочери, жены и сестры. Тогда они не заслоняли для тебя весь белый свет.

Кефрия поставила локти на стол и зарылась лицом в ладони.

– Вот мне теперь и кажется, – глухо прозвучал ее голос, – что я несу наказание за сказанное тогда. Что, если Са посчитала, будто я недостаточно ценю своих детей, и решила насовсем отнять их у меня?

– На все воля Са, – вздохнула Янни. – Но такое деяние соответствовало бы одному лишь мужскому аспекту нашего божества. Вспомни лучше древнее, истинное поклонение! Мужчина и женщина, птица, зверь и растение, земля, вода, огонь и воздух – все прославлено в Са, ибо все это суть проявления Са! Если же божеству присущ и женский аспект, а в женственности присутствует святость – это значит, что она понимает: женщина есть нечто большее, нежели просто мать, дочь и жена. Ни одно отдельное свойство не объемлет полноты жизни. В одной грани не увидишь всех отражений!

Это была старая поговорка, некогда служившая могущественным утешением. Теперь хорошо знакомые слова показались Кефрии пустопорожними. Впрочем, они недолго занимали ее мысли. У входа в покой вдруг начался какой-то шум, там столпились люди. Обе женщины повернулись в ту сторону.

– Сиди, отдыхай, – сказала Янни. – Я схожу посмотрю, что там такое.

Однако Кефрия на месте не усидела. Еще бы! А вдруг там обсуждали какие-то новости о Сельдене, Малте или Рэйне? Она выскочила из-за стола и устремилась следом за Янни.

Усталые, чумазые землекопы сгрудились кругом четверки подростков, принесших в помещение ведерки со свежей водой.

– Да говорю же вам – дракон! Огромадный серебряный драконище!

Рослый парнишка говорил так, словно бросал своим слушателям вызов. Подземельщики слушали его – кто с задумчивым любопытством, а кто и с откровенным недоверием. Известное дело, мальчишки чего только не выдумают!

– Не, не врет он! – вступился за товарища мальчишка помладше. – Чтоб я провалился, там был самый настоящий драконский дракон! Да такой блестящий, что у меня ажно в глазах зарябило. Правда, не серебряный, а синий. Но блескучий, прям страсть!

– А я так вам скажу – серебряно-синий! – встрял третий маленький водонос. – И побольше самого большого корабля, вот!