Корабль-партнёр - [44]

Полион слегка наклонил голову.

— Не выпьете ли со мной стакан «стизумруда», чтобы отметить нашу сделку?

Глаза Мэссона расширились, он облизал губы.

— Что ж, я не пробовал «стизумруд» уже… уже… должно быть, лет десять! С тех самых пор, как попал сюда! Должен сказать вам, де Грас-Вальдхейм, я и не думал, что вы так хорошо отнесетесь к нашей маленькой сделке.

Полион повернулся к Мэссону спиной, разливая «стизумруд» в два сверкающих бокала, побочной продукции «Светооборудования ОГ».

— Многие оказались бы настолько недалекими, что не стали бы делиться со мной прибылью, — болтал Мэссон, принимая бокал и в паузах между словами отхлебывая напиток, — но вы, люди из Высших Семей, умеете проигрывать с достоинством. И в конце концов, та доля, которую вы мне отдадите, не так уж велика, если подумать, что было бы с вашими планами, если бы я рассказал губернатору Ляути обо всех особенностях программирования гиперчипов. — Он выхлебал последние капли «стизумруда», еще раз провел языком по губам, чтобы насладиться вкусом, а затем осел на стул с несколько осоловелым видом — впрочем, вполне уместным для человека, который впервые за десять лет осушил бокал крепкого алкоголя.

— Как я и сказал, — повторил Полион, — вы не оставляете мне выбора в решении этого вопроса. — Он нахмурился. — Вы ведь соблюдали свою часть сделки, Мэссон? Никому не сказали ни слова?

— Ни слова, — подтвердил Мэссон. Теперь он говорил более медленно. — Я не хотел… чтобы кто-то еще… влез в это дело… — Глаза его остекленели, он уставился в пространство с блаженной улыбкой на лице.

— Хорошо. Теперь, Мэссон, у меня для вас специальное поручение. — Полион подался вперед. — Слушай и повторяй! Ты сейчас пойдешь в одну из травильных камер.

— Я… пойду… в травильную… камеру… — пробубнил Мэссон.

— Я хочу, чтобы это была неожиданная проверка. Ты войдешь, не сказав заранее.

— Не… сказав… заранее…

— Тебе не нужен защитный костюм.

Мэссон кивнул и улыбнулся. Теперь на его лице не отражалось ни проблеска разума. Полион ощутил слабое сожаление. Этот человек был чрезвычайно умен и снова стал бы таким после того, как из его организма вышел бы седуктрон. Он мог бы стать полезным подчиненным, если бы не решил шантажировать Полиона. Но раз уж все обернулось так… что ж, ждать не было смысла. Черт бы побрал эту Альфу. Если бы она только сумела, как обещала, разработать седуктрон с контролируемым действием, которое в зависимости от дозы варьировалось бы от десятиминутной демонстрации до постоянного состояния бездумного блаженства, то в этой последней, отвратительной стадии не было бы необходимости.

Полион завершил серию приказов, отданных им Мэссону, резким взмахом руки.

— Иди. Немедленно!

Мэссон неловко поднялся на ноги и шаткой походкой покинул кабинет Полиона. Де Грас-Вальдхейм сел за стол и начал пальцем рисовать на рабочем планшете план связей метачипов, чертя на сенсорной поверхности светящиеся голубые линии.

Пять минут спустя видеокомм включился, и на экране появилось лицо надзирателя дневной смены.

— Лейтенант де Грас-Вальдхейм? Сэр, у нас произошел несчастный случай. Это ужасно! Один из ваших разработчиков только что… этот человек, должно быть, сошел с ума, он зашел в травильную камеру без спецкостюма… если бы он постучал, его попросили бы подождать во внешнем шлюзе, пока газ не выветрился бы… они даже не знали, что он там… Помещение было заполнено газообразным ганглицидом, у него не было ни единого шанса. — За спиной инспектора слышались крики. — О, сэр, это просто кошмар!

— Чрезвычайно ужасный случай, — согласился Полион. — Составьте протокол, 567934. И не вините себя. Иногда им такое приходит в голову — ну, тем, у кого пожизненный срок, понимаете? Они думают, что любая смерть лучше, чем жизнь на Шемали, и кто знает, может быть, они правы? О, извините, я совсем забыл — у вас ведь тоже пожизненное, не так ли?

Полион де Грас-Вальдхейм начал смеяться только после того, как выключил связь.

Глава 7

База Спика, 2754 год по Центральному календарю: Калеб и Нансия

Нансия вползла на базу Спика на половинной энергии, к тому же ей приходилось полагаться исключительно на слова Калеба в том, что касалось повреждений нижней палубы — там, где сенсоры самоуничтожились, чтобы предохранить Нансию от шока, когда в корабль врезался астероид.

— Странная авария, — прокомментировал техник 7-го ранга, явившийся лично проинспектировать повреждения.

Нансия скорбела о былом блеске своего внешнего корпуса, ныне сплошь покрытого вмятинами; вокруг пробитого отверстия металл торчал рваными лоскутами.

— Мне следовало выбрать другой маршрут.

— Странный корабль. — Техник надвинул на лицо очки с инфракрасными сенсорами, и глаза его оказались скрыты черной пластипленкой. — Это неестественно. Корабль разговаривает, пилот нет.

— Правильные термины — которые, как я уверена, вам прекрасно известны — «мозговой» корабль и «тело», — холодно поправила Нансия. — Калеб — это не ваша забота. Просто оставьте его в покое, ладно?

Она и раньше видела Калеба погруженным в такую беспричинную депрессию, когда их миссия оказывалась успешной менее чем на сто процентов. Он уходил в себя, в течение многих недель не произнося ни слова, как, например, было после провала разведки в логове Дорга Джесена. Нансия пыталась вызвать у него интерес к жизни, подсовывая ему самые вкусные блюда, какие только были на камбузе, и вылавливая среди новостных лучей самые интересные и веселые.