Корабль-партнёр - [30]

Первый взгляд на Калеба отнюдь не развеял ее сомнения в уместности этого назначения. В записях Курьерской Службы говорилось, что ему всего двадцать восемь лет — молод для мягкотелого, — однако шел он медленно и осторожно, словно усталый старик. Форма Службы смотрелась на нем так, словно была сшита для человека более крупного телосложения. Китель неопрятно висел на широких, но при этом костлявых плечах, брюки собирались в складки на голенях. «Тощий коротышка с кислой рожей, — мысленно вынесла резюме Нансия, пока Калеб поднимался по лестнице. — И почему бы ему не воспользоваться лифтом, если он настолько потерял форму, что не может одолеть один-единственный лестничный пролет?»

Обращенное к ней приветствие было вполне вежливым, но при этом безэмоциональным. Нансия ответила в том же тоне. Они равнодушно производили все положенные по уставу Службы формальности, пока Нансия не вывела на экран приказ, пришедший с базы Вега. И тут Калеб вышел из себя.

— Делать крюк, чтобы взять на борт этого толстозадого чинушу и его семейство? Это работа не для Курьерской Службы! Почему бы Трикстопплу не подождать вместе со всеми следующего рейсового пассажирского корабля?

Нансия пустила грязно-коричневую рябь поперек экрана, на который был выведен пресловутый приказ.

— Никто мне ничего не объясняет, — ответила она вслух для удобства Калеба. — Остановись здесь, лети туда, доставь этих ребят в систему Ньота, забери застрявшего пилота с Веги-3.3, подбери губернатора на 4.2 и отвези его обратно на Центральный. Я не знаю, почему он затребовал специальный рейс, — он ведь даже не принадлежит к Высшим Семьям.

— Нет, но он работал на это подпространство в течение долгого времени, — ответил ей Калеб. — И, возможно, сделал больше, чем полдюжины пустоголовых аристократишек с двуствольными именами.

— Мы не все пустоголовые, — возразила Нансия. — Ты, наверное, не потрудился внимательно прочесть свои бумаги? — Она высветила на экране прямо перед ним свое полное имя.

— Ну что ж, ты ничего не могла поделать с фактом своего рождения, — равнодушно произнес Калеб, — и я полагаю, что обучение в Лабораторной школе способно многое исправить. Ты готова к отбытию? Мы не можем тратить время на болтовню, если хотим уложить эту дополнительную остановку в рамки расписания.

«После того как мы доберемся до Центрального, я дам ему десять минут на то, чтобы убраться вместе с багажом и освободить место для „тела“ с нормальными манерами», — поклялась себе Нансия, включая двигатели и выполняя куда более резкий и быстрый старт, чем когда бы то ни было ранее позволила бы себе с мягкотелым пассажиром на борту. «Нет, это слишком щедро. Пять минут».

Она ощутила некоторое сожаление, когда взглянула через сенсоры в каюту Калеба после старта и увидела, как тот пытается сесть прямо. Вид у него был бледный и измотанный. Однако ей было не настолько жалко его, чтобы изменить свое изначальное отношение к такому вот «назначению» ей пилота.

— Еще до отбытия нам следует обговорить одну вещь, — без предисловий сообщила Нансия.

— Да? — Калеб даже не потрудился повернуть голову и взглянуть на динамик. Конечно, он был опытным — пусть даже некомпетентным — пилотом и знал, что она может услышать его слова, в какую бы сторону они ни были сказаны. И все же Нансия ощутила смутное раздражение — как будто он не обращал на нее внимания, даже если и отвечал на ее слова.

— Транспортировка тебя обратно на Центральные Миры — мое официальное задание, и я не могу от него отказаться. Но я не хочу, чтобы ты расценивал это как формальное согласие принять тебя в качестве моего «тела». Я не имею ни малейших намерений отказаться от своего права на свободный выбор напарника только потому, что такой тандем показался подходящим кому-то в Центре.

А что теперь происходит с этим человеком? На его лицо только-только начали возвращаться краски после потрясения от старта с высокой перегрузкой; теперь же он снова побледнел, черты застыли, словно у маски — или у трупа. Нансия начала задумываться, доживет ли это «тело» до посадки на Центральном. «Если у него не хватит здоровья, чтобы пережить этот полет, кто-нибудь должен был меня предупредить».

— Конечно, — произнес Калеб, и голос его был столь ровным и лишенным интонаций, что мог бы принадлежать роботу-уборщику, — никто и не ждет, что ты откажешься от этого права. В особенности ради меня. — Он повернул голову и впервые посмотрел прямо на сенсор. — Икс-Эн, отключи, пожалуйста, сенсоры в этой каюте. Я хочу отдохнуть. В уединении, — подчеркнул он. А потом лег навзничь, закрыв лицо согнутой в локте рукой. Полежал несколько секунд, потом перекатился и уткнулся лицом в подушку, как будто не верил, что Нансия за ним не подсматривает.

— Симеон! Трещину тебе в капсулу, Симеон, я знаю, что ты принимаешь мой луч. ПОГОВОРИ СО МНОЙ!

— Ты чрезвычайно назойливое юное создание, Икс-Эн-935, и ты снова кричишь.

— Извини. — Нансия была так рада, что дождалась хоть какого-то ответа от базы Вега, что немедленно уменьшила интенсивность своего луча до такого же, как у Симеона, едва слышного импульса. — Симеон, мне нужно знать, что за «тело» мне навязывают.