Корабль ночи - [46]

– Я здесь, чтобы найти вашего констебля. Что касается фонда, мы – исследовательская группа, работаем под эгидой Британского музея.

– Понятно. Значит, вы здесь из-за подводной лодки.

Она посмотрела на него и кивнула.

– Скажем так: я здесь, чтобы прояснить непонятные Фонду моменты. В «Джамайка дэйли глинер» появилась заметка о всплывшей на поверхность субмарине. Мы связались с автором, капитаном почтового судна, но оказалось, что ему без малого семьдесят и в подводных лодках он разбирается очень слабо. Я должна определить, действительно ли то, что поднялось на поверхность океана возле вашего острова, можно считать подлинной реликвией второй мировой войны.

Мур взглянул на Яну и заметил, что она смотрит испытующе и подозрительно, как кошка.

– Можете посмотреть сами.

– Обязательно.

Лесная дорога кончилась; они свернули на Бэк-стрит и поехали к центру деревни. Площадь встретила их полным безлюдьем. Мур заметил, что Кип еще не возвращался: джипа констебля на обычном месте перед полицейским участком не было.

– Мне кажется, констебля сейчас нет, – сказал он и показал на бакалею: – Если надумаете перекусить, пока будете ждать, там есть кафе.

– Я не прочь пообедать, – призналась Яна, и Мур затормозил у тротуара.

«Бакалея для всех» и «Кафе» занимали маленькое оштукатуренное строение яркого горчично-желтого цвета; магазин смотрел на Площадь, кафе именовались несколько столиков, расставленных за домом, в виду кухни. Не успели Мур с Яной сесть, как тучная кухарка возмущенно объявила, что скоро уходит домой, но Мур уговорил ее приготовить им поесть и заказал два буйабеса

и два кофе.

– Вы мисс или миссис Торнстон? – как бы между прочим спросил он, когда они уселись.

Яна вытащила из пачки «Плейерс» сигарету, закурила, не дожидаясь, пока он найдет спички, и холодно ответила:

– Доктор Торнтон.

– О-о? Доктор чего?

– Профессор, – поправилась она. – Я занимаюсь морской археологией, специализируюсь на изучении затонувших судов.

– Звучит завлекательно.

– Да, – она стряхнула пепел с сигареты и всмотрелась в глаза Мура. В обветренном, загорелом лице этого человека чувствовалась энергия. Глаза были странные – очень голубые, теплые и в то же время далекие, в них светились любопытство и сила, но в самой глубине проступало что– то угрюмое, тревожащее. Потом оно исчезло, растаяло мимолетнейшей из теней.

– А вы? – наконец спросила она. – Что вы здесь делаете?

– Я хозяин «Индиго инн». Гостиницы на вершине холма.

– А, да. Я видела его с воздуха, – она вздернула подбородок и выдохнула дым. – Вряд ли у вас много постояльцев.

– В сезон ураганов – нет. Но при хорошем ветре на море у нас, бывает, останавливаются яхтсмены. Мне здешняя жизнь нравится. Неплохое времяпрепровождение.

– Меня интересует подводная лодка, – спокойно сказала Яна, когда принесли кофе. – Где она сейчас?

– Заперта в старом доке на верфи, чертовка. Все ее двести футов.

– Двести двадцать, – поправила Яна. – Ширина двадцать футов, водоизмещение приблизительно семьсот шестьдесят девять тонн, и, если лодка немецкая, то, скорей всего, это судно типа VII-С, если вам это о чем-нибудь говорит.

– Абсолютно ни о чем, – сознался Мур.

– Основная модель нацистского подводного флота. Во время войны они дюжинами орудовали и на Карибах, и в Северной Атлантике. Я несколько раз спускалась под воду и осматривала останки таких лодок у самых берегов Ямайки, но, конечно, осматривать там было практически нечего. А ваша всплыла сама, без посторонней помощи… и в почти идеальном состоянии – этого-то и не может понять Фонд, мистер Мур. Вы сами ныряльщик – скажите, как это могло быть?

– Ну хорошо, – проговорил он. – Прежде всего, мне кажется, вы должны знать, что именно я первый нашел лодку. Она была похоронена в песке на глубине ста пятидесяти футов. Взрыв глубинной бомбы освободил ее. Мы с констеблем побывали на ней. Да, она настоящая. Корпус еще довольно крепкий, все оборудование на месте, и… – Он умолк. Трупы? Рассказать ей о том, что ему померещилось в этой сырой гробнице? Нет. – Она еще может плавать, – закончил он. – А у меня есть теория.

– Отлично. Я вас слушаю.

– Эта лодка сидела в песке по самый перископ. Я думаю, выступ шельфа над ней обломился, ее засыпало, и она пролежала там до тех пор, пока последний ураган не всколыхнул море и не смел с нее часть песка. Если она была завалена целиком, обычные морские организмы не могли прикрепиться к металлу. Песок сыграл роль естественной защиты от коррозии.

– Но такая страшная тяжесть непременно смяла бы обшивку, – напомнила Яна.

– Я не сказал, что на корпусе нет ни царапины. Какое давление способны выдерживать такие лодки?

– Судостроительные заводы давали гарантию безопасного погружения на триста с небольшим футов, – Яна отпила кофе. – Отдельным лодкам удавалось даже уходить под воду на шестьсот футов и возвращаться лишь с незначительными повреждениями обшивки. Некоторые спускались даже глубже – правда, их тут же сминало.

– Значит, это зависело от самого судна?

– На разных верфях – да даже в разные годы – могли использовать сталь разной упругости. Но вот что: даже если ваша теория верна, она не объясняет, как лодка поднялась на поверхность.