Корабль и другие истории - [130]

Напротив, дверь незаперта,

Но он просил не заходить,

Чтобы чудес не повредить.

— Что ж там? — Не знаю, хоть убей!

Ну, шкаф, цилиндр для голубей,

Платки, бумажные цветы,

Узлы, коробки… Лучше ты

Мне расскажи, как ты живешь?

Что за проекты выдаешь?

Не перестал писать портреты?

Куда ты ездил этим летом? —

Беседа к полдню подошла,

Макаров встал из-за стола:

— Ты отдыхай, я ненадолго.

Вон твой диван у книжной полки. —

Схватив портфель, он был таков.

Оставшись в незнакомом мире,

Пошел неспешно по квартире

Владимир Львович Комаров.

2

Таинственный театр чужих квартир!

Как вы живете, милые соседи?

Не так же ли, как я? Или иначе?

Каков порядок? Как полы сверкают?

Как беспорядок тут распорядился?

Какие книги склонны вы читать?

Что за бирюльки, что за безделушки

Домашними божочками стоят?

Две книги выбрал Комаров неспешно:

Том Гофмана и труд Фламмариона,

Обследовал обширный коридор,

Зашел в столовую, полюбовался

Огромной раковиной, челюстью акулы,

Яйцом пингвина, мамонтовым бивнем,

На судовые поглядел часы:

Отец Макарова был ихтиолог.

В шкафу висели дивные скелеты

Неведомых великолепных рыб.

Он сунулся в родительскую спальню,

Увидел в зеркале себя и вышел.

И очутился перед этой дверью,

Незапертой, но и почти запретной.

Еще он колебался неприметно,

Припомнил детство, ключ, закрытый шкаф.

За ручку взялся, на пороге встав,

Не ожидая чуда и беды,

Точь-в-точь, как жёны Синей Бороды.

Стояли тут коробки и тюки,

Цветные вазочки и круглый столик,

Пульт управления в углу скучал.

Владимир заглянул в большой цилиндр:

На дне очки лежали и перчатки.

Столешницу задел он, обходя;

Цилиндр исчез, беззвучно канул в стол,

Его сменил букет бумажных маков.

Лавируя, Владимир тронул шкафчик,

Который чуть в гармошку не сложился.

Стояла трость, как гвоздь, торча в полу.

Трость обойдя, он встретил пульт в углу.

Дизайнер, выходящий на диплом,

Заметил массу недостатков в нем.

Два окуляра наверху торчали

И эргономике не отвечали;

Их окружал огромных ручек ряд,

Без надписей налепленных подряд.

Внизу, на плоскости горизонтальной, —

Наборы кнопок с цифрами вплотную,

Над ними некто написал где что,

Кривыми буквами и кое-как.

Читал Владимир надписи: «Т» — время?

«Год», «месяц», «день», «повтор», «координаты».

Над клавишным набором от машинки

Ужасный почерк начертал: «Район».

И стал играть в игрушку эту он.

«Год»? Нынешний, естественно… Декабрь.

Среда у нас с утра была сегодня…

«Повтор»?.. Что за «повтор»? Поставим «два».

«Район»? — Ему припомнилось названье,

Прочитанное утром на трамвае,

И, нажимая клавиши тугие,

Набрал дизайнер слово: «Оккервиль».

Потом пошли какие-то значки,

Параболы, квадраты, иераты.

Ткнул Комаров на клавишу с кружком,

Нанес на стеклышко мелком из воска

(Заботливо на ниточку цветную

Подвешенного некоей рукой)

Размеры высоты и ширины

(Бог весть чего), пометил светосилу,

Старательно припоминая стильбы,

И люмены, и световой поток,

Поставил номер контура, режима,

Приемник «семь» и передатчик «три».

«Включаю!» — тумблеру, и лампочке: «Гори!» —

Сказал. И тотчас лампочка зажглась,

Внутри потикало и замигало,

Звоночек прозвенел, и тихо стало.

И отключил машину Комаров.

Все клавиши на место поскакали,

Пометки восковые враз пропали.

Идя обратно, любопытный гость

Задел в паркет вонзившуюся трость,

Которая зонтом оборотилась

И с треском на треть комнаты раскрылась

Едва он зонт сумел загнать назад,

И вышел вон со вздохом облегченья.

На кухне Комаров нашел печенье,

Лег на диван, одну из книг раскрыл.

Тут кто-то в дверь три раза позвонил.

3

Прихожей одолев полупотемки,

Он дверь открыл прекрасной незнакомке.

В кудряшках из-под шапки шерстяной —

Цвет пряжи неприкрашенной льняной.

Она вошла, сказав высокомерно:

«С Макаровым мы разошлись, наверно,

Его еще, конечно, дома нет?»

Пошарив по стене, включила свет,

Отправилась на кухню, газ зажгла,

Порылась в тумбочке, кулек конфет нашла,

И — Комарову: «Сядьте, так и быть,

Сейчас мы с вами будем кофе пить».

Сидела амазонка в свитерке

С дешевою конфеткою в руке.

Решительное это существо

Бестрепетно глядело на него.

«Как вас зовут?» — «Елена» — «Вот те на!

Теперь нас ждет троянская война…»

Макаров появился с пачкой книг,

Она к нему оборотила лик,

И очень скоро было решено,

Что вечером пойдут они в кино.

Ты в городе чужом не обыватель,

Ты здесь не домочадец, не жилец, —

Прохожий, постоялец, наблюдатель,

Заезжий гость варяжский, наконец.

От твоего непрошеного взгляда

Уходят вдаль составы перспектив,

Двор проходной и арок анфилада

Маячат, твой маршрут опередив.

Свидетель беспристрастный ты отныне,

И без тумана чувств твой ясен взгляд.

С тобою и сараи, и святыни

Необычайно внятно говорят.

Ты не спешишь, тебя не ждут к обеду,

Не встретишь ты ни друга, ни врага,

И в городе, воспетом и запетом,

Тебе любая нота дорога.

Здесь в твой маршрут не прокрадутся штампы

Привычка не спасет от новизны

Любителя волшебной зимней рампы,

Восторженного зрителя весны.

Закатами тебя одарит лето,

Маэстро Осень враз озолотит,

И очарует снова город этот,

И свежий взгляд на время возвратит…

Нет двери, от которой этот ключик,

В твоем кармане едущий с тобой

В страну передвижений и отлучек,

Особого общения с судьбой.

Покинута привычная берлога,

И нет окна в знакомой раме штор,

И нет тобой обитого порога: