Корабль дураков - [33]
На протяжении долгих веков внутри этих стен не было ни единого зеркала, зато теперь все сверкает венецианским стеклом, а некоторые из монашек даже устроили у себя в кельях зеркальные потолки.
Свобода и вольность укореняются в монастыре. Монашки больше не ходят в унылых и строгих одеждах, они одеваются так, как им нравится – для своего удовольствия. Платы и власяницы сменяются шелковыми чулками, платьями из парчи и кружевными нижними юбками. На острове нет жестких утягивающих корсетов – тело должно дышать и резвиться, как щенок на лужайке.
Проходит две-три недели, и на острове появляются первые мужчины, которым не терпится вкусить радостей, обещанных новыми установлениями. На воротах обители видят они девиз:
что значит: «Делай с кем хочешь». [27] Автор сей знаменательной фразы, Нуллифидус, представляет друг другу мужчин и женщин. Ни сам Нуллифидус, ни аббатиса никогда не бранят Сестер Бессрочной Готовности, не укоряют их и не лезут с советами – разве что иной раз поощряют их собственным пылким примером. Теперь в обители нет запретов. Запрещен только законный брак, ибо брак есть призыв к обузданию телесных желаний и отрицание беспорядочных связей. В языке Евдокии нет слов типа «необходимость» и «долг». Вожделение, в конце концов, не нуждается в оправданиях.
В память о Белкуле Нуллифидус разбивает в стенах обители сад наслаждений. При входе в сад стоит мраморная табличка с высеченной на ней надписью:
Существует еще одна версия этой истории, в которой Безумная Грета все-таки добивается своего. И еще третья: в которой Белкула спасается во чреве китовом, и кит выплевывает ее у берегов Атлантиды. Но мы закончим на том же, на чем начинали – на том, как Хильдегард подставляет голую задницу (каковая за прошедшие годы весьма раздалась в ширину и малость подвяла) своему пылкому полюбовнику. Нуллифидус, пристраиваясь к возлюбленной, по-прежнему ни во что не верит; просто теперь он хранит это в секрете, дабы не навредить своему счастью.
На этом я завершаю бесстыдное житие Белкулы Болерхкс, и да благословит ее Господь.
Пролог монашки
Какое-то время слушатели сидят молча, и только монашка, уже давно неспособная испытывать возбуждение определенного свойства, высказывает свое мнение.
Монашка: Ложь и выдумки! Это доказанный факт, что толстые женщины, предающиеся распутству, особо подвержены дурным болезням. А если кому-то и удается избегнуть болезни, ее ждет судьба еще хуже: смерть от родов или вечный позор, каковой падает на блудодейку с ребенком без мужа.
Шут (украдкой балуясь со своим игрунчиком): Но, матушка, разве Невесты Христовы не практикуют бигамию ежедневно?
Монашка: Люди, которым неведомы страсти, избраны Господом, дабы пребывать в общении с Ним в глухие ночные часы. Жизнь без плотской любви – жизнь во всех отношениях достойная и желанная. Адам и Ева в саду Эдема не нуждались в подобных забавах.
(Певцы-горлопаны: Человек ни печали, ни горя не знал/Пока Адам на Еву не упал!)
Монашка: От страстей перегревается мозг, они также вредно влияют на тело; а то, что плохо для тела, плохо и для души. Отдайся похоти, и Смерть настигнет тебя в ночи – придет, сверкая очами.
Певцы-горлопаны: Рыча, аки пес.
Монах: Тявкая, аки лисица.
Пьяная баба: Если Смерть – безобразный урод, я убью себя раньше, чем он придет за мной. Я хочу, чтобы он был молодым и красивым, с горячими сильными руками.
Монашка: Вот так прямо возьмешь и убьешься?
Пьяная баба: И чтобы он обнял меня и держал бы в объятиях, пока я не умру в экстазе.
Монашка: Ты отдалась бы Жнецу, будь он хорош собой?
Пьяная баба: При условии, что у него все зубы на месте.
Монашка: Женщина, подумай о душе! Подумай серьезно. И пусть мой рассказ станет ответом на твой.
Рассказ монашки
Ранняя осень, пора сенокоса, год 1337-й от Рождества Христова. Если смотреть с самой вершины холма за деревней, то дома внизу так и искрятся на солнце, как глазурованные караваи. Крестьяне трудятся в поте лица на полях. Работают все, кроме больных и увечных: косят траву, собирают ее в скирды, грузят граблями на повозки. Ибо добрая мать-Природа пока еще радует трудолюбивых детей своих наливными плодами, но уже скоро листья опадут с деревьев, и все, что растет на земле, увянет, и Зима явит миру свой вдовий лик.
И вот в какой-то из дней того года, о котором у нас идет речь, одна красивая полногрудая девушка отходит в сторонку от своих подруг. Ее имя – Агнесс. Прикрывая ладонью глаза, она смотрит на запад, где солнце клонится к закату. Каждый час прерывает она работу и смотрит вдаль, а Вильгельм, мельничий сын, украдкой поглядывает на нее, когда у него выдается такая возможность. Чего она ищет там пристальным взглядом, в далеких синих холмах? Может, мечту о Великой Любви и Возвышенном Приключении, которое перевернет ее жизнь? Мужчины и парни постарше подтрунивают над задумчивостью Вильгельма, и он краснеет, и трясет головой, отгоняя все лишние мысли, словно докучливых мух.
– Ты бы с ней объяснился, что ли, – говорит мельник. И вправду сына пора женить. – Тоскливыми вглядами-вздохами женщину не завоюешь, не важно, сколь глубоки твои чувства.
Позднее Возрождение… Эпоха гениальных творцов, гениальных авантюристов… и гениев, совмещающих талант к творчеству с талантом к преступлению.Перед вами – не просто потрясающий интеллектуальный авантюрный роман, но – удивительная анатомия самого духа, двигавшего этой эпохой. Причем режет этот дух по-живому человек, ставший своеобразным его воплощением…"Чудеса и диковины" – второй роман Грегори Норминтона, прозванного "золотым мальчиком" постмодернизма.
Таинственная история НЕДОПИСАННОГО ПОРТРЕТА, связавшего судьбы слишком многих людей и, возможно, повлиявшего на судьбу Англии времен Революции и Реставрации…Единство МЕСТА, ВРЕМЕНИ и ДЕЙСТВИЯ? Нет. ТРИЕДИНСТВО места, времени и действия. Ибо события, случившиеся за одни сутки 1680 г., невозможны были бы без того, что произошло за одни сутки 1670 г., а толчком ко всему послужили ОДНИ СУТКИ года 1650-го!
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.