Корабль чародеев - [3]

Человек на кровати услышал звон посуды, шелест тонкой развевающейся ткани и почувствовал слабый аромат женских духов.

— Вот! — пропел нежный женский голосок, и девушка, которую он заметил, ещё находясь в лодке, появилась рядом со старцем в голубом плаще, держа в руках графин и бокал.

Там, на палубе, она показалась ему высокой, наверное, потому, что он рассматривал её лёжа на дне лодки, но теперь он увидел, что она гораздо ниже. Он не назвал бы её красавицей, но изящество тонких черт придавало её лицу несомненную привлекательность. Юное, почти детское лицо было бледным, а ясные карие глаза — огромными. Очевидно, ей было лет восемнадцать. Он не смог бы сказать, какой она расы, — она не особенно отличалась от тех женщин, которых он видел раньше. В ней не было ничего необычного, кроме, пожалуй, несколько странной причёски: копну каштановых волос венчала стянутая жемчужными нитями коса. И это длинное платье — с ниспадающими складками рукавов, стянутых у запястий широкими браслетами, — хотя, может быть, это вечерний наряд…

Но как она женственна! Какой неосознанной грации исполнены её движения и осанка!

— Вот, выпейте. — Старец поднёс бокал к его губам. — Это придаст вам сил.

Он сделал несколько маленьких глотков ароматного терпкого напитка — и усталость ушла, уступив место приятному теплу, разлившемуся по телу. Он обратил взор на девушку.

Она коснулась плеча мужчины в голубом:

— Посмотри, как солнце сожгло его кожу. У меня есть мазь, она смягчит боль от ожогов. Я принесу. — Девушка вышла. Он с сожалением посмотрел ей вслед. Разомлев от вина, он почувствовал, как веки налились тяжестью, и закрыл глаза.

Однако она вскоре вернулась. Почувствовав мягкий аромат духов, окружавший её, подобно ауре, он с усилием открыл глаза. Стоя на коленях около кровати, девушка откупоривала склянку красного стекла. Налив в ладонь густого ароматного масла, она лёгким движением растёрла бальзам по его лицу/Прохладное масло успокоило боль, прикосновения же её руки были подобны дуновению летнего ветерка. В какой-то миг из глаза встретились, и словно что-то пронеслось между ними. Что это было? Да и не почудилось ли ему? Но это необъяснимое, непередаваемое ощущение было так чудесно! Она почти виновато опустила глаза. Прикосновения стали более краткими и лёгкими; она быстро нанесла мазь ему на грудь, и снова их взгляды встретились.

Будучи в полусне и уже плохо понимая, что делает, он, с трудом подняв руку к груди, нашёл её пальцы и нежно пожал их. Возможно, он хотел выразить благодарность за заботу, а возможно, и нечто большее, — он не смог бы точно сказать. Но ему не приснилось, не почудилось — она позволила прикоснуться к себе!

Мужчина в голубом вдруг резко встал:

— Достаточно, Сивара. Оставь нас. Я сам позабочусь о нём.

Девушка послушно поднялась, передала старцу склянку и, тихо скользнув к дверям, слилась с полумраком тёмного проёма. Опять поднялся ветер, завывая с настойчивостью покинутого маньяка. Держать глаза открытыми больше не было сил. Старец в голубом быстро растёр мазь и вышел.

Этот странный корабль, по-видимому, явился из другого мира. Но в бушующем море человек чувствовал себя здесь в безопасности. Кто эти люди? Куда они держат путь? Впрочем, это не особенно интересовало его сейчас. Вот разве девушка…

Он счастливо вздохнул, глаза слипались, и уже через минуту сладкий сон унёс его в темноту.

ГЛАВА II

Проснулся он в прекрасном настроении, полный восхитительной неги, и обнаружил, что укутан до подбородка тёплым светлым одеялом. Сквозь высокие окна над кроватью струился ровный дневной свет. Волны тихо покачивали корабль, то вздымая, то опуская его, как грудь спящего. Лёгкий шорох у двери заставил обернуться, но было поздно — кто-то уже торопливо вышел из каюты. Тогда он решил осмотреться и приподнялся на локте.

Это была удивительная комната: кругом рундуки с резными позолоченными крышками и тяжёлыми медными петлями, роскошные гобелены на сказочные сюжеты, расшитые драгоценными камнями, огромные сундуки и резные кресла. На полу лежал ковёр с глубоким, похожим на тёмный мех, ворсом. Копья, укреплённые по углам, являлись как бы частью орнамента. На одном из сундуков он заметил большой лук и колчан со стрелами. А в довершение всего под маленькими окошками красовался ряд древних расписных щитов, качавшихся, как маятники, в такт движению судна.

Дверь тихо отворилась, и в каюту вошёл высокий человек в красном плаще. С виду его можно было принять за ожившую деревянную статую — казалось, он весь состоял из резких линий и острых углов. Высокие, жёсткие складки тяжёлого плаща, лицо — длинное, резко очерченное, но такое грубое, словно по дереву забыли пройтись шкуркой, чтобы смягчить его безжалостную жестокость. Тёмные неприветливые глаза, тяжёлые брови, седеющие волосы, откинутые со лба и свисающие остроконечными прядями с затылка. Даже маска любезной улыбки, растянувшая, как резину, его лицо, не могла скрыть равнодушия и холодности вошедшего. Незнакомец подошёл к кровати и голосом, напоминавшим грохот камней в жестяной банке, представился:

— Фроар. Второй министр Наниха. Я спал, когда вас обнаружили. И… кто же вы? — Он небрежно опустился на край кровати, кутаясь в плащ, словно замёрз.