Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита - [18]

— Откуда ты знаешь, что я не ровня вождю, которому служу? Конечно, мой господин принадлежит к королевскому роду — это видно по его росту и осанке, но, может быть, я тоже из королевского рода, как знать? О Макумазан! Будь моими устами и передай слова мои Инкубу, моему господину и вождю, ибо я хочу говорить с ним, да и с тобой тоже.

Я рассердился на Амбопу, потому что не привык, чтобы туземцы так со мной разговаривали, но он внушал мне невольное и совершенно непонятное для меня уважение. Кроме того, мне было интересно знать, о чем он собирается с нами говорить. Я тотчас же перевел его слова сэру Куртису, прибавив, что, с моей точки зрения, он нахал и его наглое поведение возмутительно.

— Да, Амбопа, — ответил сэр Генри, — я хочу попасть в эту страну.

— Пустыня широка, и в ней нет воды, а горы высоки и покрыты снегом. Ни один человек не может сказать, что находится за горами, за которыми прячется солнце. Как ты пойдешь туда, Инкубу, и зачем ты желаешь туда идти?

Я перевел и эти его слова.

— Скажите ему, — попросил сэр Генри, — что я иду туда, потому что думаю, что человек одной со мной крови уже давно туда ушел, и теперь я хочу его найти.

— Ты говоришь истину, Инкубу. По пути сюда я встретил одного готтентота, и он рассказал мне, что два года назад какой-то белый человек ушел в пустыню по направлению к тем горам. С ним был слуга-охотник. Они оттуда не возвратились.

— Откуда ты знаешь, что это был мой брат? — поинтересовался сэр Генри.

— Я этого не знаю. Но я спросил готтентота, каков этот человек с виду, и он ответил мне, что у него твои глаза и черная борода. Охотника, который был с ним, звали Джимом. Он был из племени бечуанов и носил на теле одежду.

— Нет никакого сомнения, что это ваш брат! — воскликнул я. — Я хорошо знал Джима!

Сэр Генри задумчиво кивнул.

— Я был в этом уверен, — промолвил он. — Джордж человек настойчивый, и если уж он вбил себе что-нибудь в голову, то от этого не отступится. Таким он был с детства. Если он решил перейти Сулеймановы горы, он их перешел; конечно, если с ним в пути не случилось несчастья. Поэтому мы должны его искать по ту сторону гор.

Амбопа немного понимал по-английски, но редко разговаривал на этом языке.

— Это далекий путь, Инкубу, — заметил он.

Я снова перевел его слова.

— Да, — согласился сэр Куртис, — путь далекий. Но на свете нет такого пути, что невозможно пройти, если для этого отдать все свои силы. Амбопа, если человека ведет любовь, то для него нет ничего непреодолимого. Нет для него таких гор, которых бы он не перешел, нет таких пустынь, которых бы он не пересек, кроме гор и пустынь, которых никому не дано знать при жизни. Ради этой любви он не считается ни с чем, даже с собственной жизнью, и готов пожертвовать ею, если на то будет воля Провидения.

Я перевел и эти слова.

— Великие слова ты произнес, отец мой! — молвил зулус (я всегда называл так Амбопу, хотя он не был зулусом). — Великие, возвышенные слова, достойные уст настоящего мужчины! Ты прав, отец мой Инкубу. Слушай! Что такое жизнь? Это легкое перышко, это семя травинки, которое ветер носит во все стороны. Иногда оно размножается и тут же умирает, иногда улетает в небеса. Но если семя здоровое, оно случайно может немного задержаться на предначертанном ему пути. Хорошо, борясь с ветром, пройти такой путь. Человек смертен. В худшем случае он может умереть немного раньше. Я пройду с вами через пустыню и горы, если только не паду на пути, отец мой!

Он замолк, но тотчас же продолжил в страстном порыве красноречия, которое иногда овладевает зулусами и доказывает, что это племя не лишено поэтического дара и интеллекта, несмотря на склонность к постоянным и излишним повторениям.

— Что такое жизнь? — говорил он. — Скажите мне, о белые люди! Вы такие мудрые, вы, кому известны тайны мироздания, тайны звезд и всего того, что находится над ними и вокруг них! О белые люди, вы, кто в мгновение ока передаете слова свои издалека без голоса, откройте мне тайну нашей жизни: куда она уходит и откуда появляется?

Вы не можете мне ответить; вы сами этого не знаете. Слушайте же меня: я отвечу сам. Из мрака мы явились, и во мрак мы уйдем. Как птица, гонимая во мраке бурей, мы вылетаем из Ничего. На одно мгновенье видны наши крылья при свете костра, и вот мы снова улетаем в Ничто. Жизнь — ничто, и жизнь — все. Это та рука, которая отстраняет Смерть. Это светлячок, который мерцает в ночной темноте и потухает к утру. Это белый пар дыханья волов в зимнюю пору, это едва заметная тень, которая стелется по траве и исчезает на закате солнца.

— Странный вы человек, Амбопа, — заметил сэр Генри, когда зулус умолк.

Амбопа засмеялся:

— Мне кажется, что мы очень похожи друг на друга, Инкубу. Может быть, и я ищу брата по ту сторону гор.

Я взглянул на него с подозрением.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил я его. — Что ты знаешь об этих горах?

— Мало, очень мало. Говорят, что за ними находится прекрасная, таинственная страна, страна чудес и волшебства, страна храбрых воинов, высоких деревьев, бурных потоков, белоснежных вершин, страна великой белой дороги. Я слыхал о ней. Но стоит ли об этом говорить? Уже наступает вечер. Кому суждено, тот увидит ее.