Копи царя Иоанна - [30]

— Можно один вопрос? — раздался голос одного из бледных жителей грота.

Головы прежних хозяев монастырских алмазных копей повернулись в его сторону.

— Где она?

— И она, — раздался другой голос.

— Они… — один из сидящих рядом с Александром Андреевичем опустил голову, — они там… там, где и все.

Больше вопросов и разговоров не было. Максим услышал несколько глубоких вздохов. Молча трапеза продолжалась. Сверху послышался скрип открываемой двери. Конусообразный ярко-белый луч электрического фонаря прицельно, не расползаясь по темноте, зашарил по колоннам и стенам грота.

— Шестеро бандюков на выход! Москвич остается! — в хриплом голосе, изданном грубым динамиком мегафона, Максим узнал Антона.

Александр Андреевич встал и направился в сторону выхода. За ним поплелись остальные. Вскоре за ними захлопнулась железная дверь. Куда повели их? На допрос? На расстрел? «Только бы не на расстрел!» — подумал Максим.

7

— Почему они нас не убили? — шепнул в проходе Александру Андреевичу кто-то.

— Вы хоть и просидели тут полгода, но так и остались кретинами! Вам не понять, что такое «Возлюби врага своего»! Пока их смирение играет нам на руку. Пока оно продлило нам жизнь, хоть и минут на двадцать.

— Молчать! — прикрикнул конвой.

8

— Простите, — обратился Максим к окружавшим его людям, — а вы из того бункера в Москве?

— Из того. Ты был там? — ответил все тот же Иван Фролович, по всему, главный среди пленников.

— Был…

— А зачем спрашивал? Кстати, как зовут тебя?

— Максим. Да так спросил, чтобы удостовериться. Я же случайно туда попал. Метро взорвалось, и потайная дверь отошла. Я был в вагоне и убежал от огня вниз.

— Это уже интереснее. Мы подумали — ты один из них. Только из Москвы. Что они поставили бункер на сигнализацию — это понятно. Они схватили тебя. Почему не застрелили?

— Я инженер. Горный инженер. Теперь понимаю, почему меня не расстреляла ФСБ. Остальных бандитов убили.

9

В головах сотрудников спецслужб зрел план вселенских масштабов. Предполагалось создать в полной тайне от всех гигантский алмазодобывающий рудник, который при успешном исходе «операции» способен был озолотить всю верхушку организации, которой теперь принадлежало подземелье Соловков. При исследовании системы на северо-востоке нашли еще один недостроенный гигантский грот, обозначенный на плане 1912 года пунктиром. Здесь, видимо, тоже планировалось разместить переработку — поближе к основным добывающим штольням, которые расходились от «окружной» галереи, символической границы старых бессистемных выработок. По размерам он должен был совпадать с тем, где жили «монахи», — традиция называть так людей из московского бункера успешно прижилась и в сленге спецслужб. На окраине поселка Соловецкий был приобретен обширный участок земли, на котором за один сезон вырос могучий фундамент огромного будущего особняка, как значилось по всем документам, с большими воротами подземного гаража, как будто там собирались хранить грузовики. Под гранитной плитой, до которой доходил подвал этой «дачки», за глухим высоким забором как раз проходила крайняя окружная галерея подземной системы. В этом месте первыми начались работы под руководством новых хозяев. Галерея под домом была расширена до размеров небольшого грота, от которого прямо к недостроенному огромному помещению был проложен широкий тоннель. Снизу начали крошить гранит. Новый вход в подземелье должен был отвести основные очаги деятельности от ненадежного входа под мельницей, который при интенсивных работах все же мог быть замечен сверху.

Каждое «утро», определяемое, как на орбите, по часам в кромешной тьме, под конвоем «монахи» отправлялись отдельными группами на работы по утвержденному плану переоборудования рудника. Переработка кимберлита в главном гроте у выхода на поверхность доживала последние дни — в старом районе должны были разместиться тихие жилые помещения и склады с продуктами и необходимым оборудованием. Поэтому на стыках и переплетениях старинных штолен создавали гроты, в отдаленных и совсем заброшенных галереях шла подготовка к прибытию множества новых работников. В первые дни пребывания под соловецкой землей маленькой группы оперативников под общим командованием Николая Петровича вся система казалась давно заброшенной и навеки покинутой, полной необъяснимых тайн и пронизанной этим духом необитаемых рукотворных мест, заставляющим бежать мороз по коже. Теперь она словно ожила. В отдаленных штольнях сверкали огни фонарей, галереи оглашались шагами колонн в разных направлениях. Конечно, для такого подземелья людей было мало, но все готовилось к тому, что скоро в системе станет тесно.

Максим продолжал оставаться со всеми «монахами» и вместе с небольшой группой работал, а точнее, курировал работу по бурению широкой шахты в толще гранита — нового главного входа. Необходимо было работать осторожно: во-первых, нельзя было допустить трещины — рядом находилось Святое озеро, что могло повлечь за собой катастрофу, во-вторых, было приказано особенно не шуметь, не применять взрывчатку. Очень долго пришлось ждать обычный компрессор для отбойных молотков — втайне ночами его приносили по отдельным частям — разобрали даже дизель. Несколько дней на сборку — и вгрызаться в твердый камень стало значительно проще. Только снабжение портило все. Через маленькое замаскированное отверстие в земле в районе ботанического сада не так-то просто было проносить все необходимое для обеспечения набиравших обороты работ. Особенно частыми были перебои с горючим. Мало того, что генераторы чадили, почему их старались располагать как можно дальше от тех мест, где находились люди, это было еще полбеды. Хуже становилось, когда генераторы и компрессор замолкали. Свет в административном блоке немедленно гас, что, кажется, больше всего беспокоило Николая Петровича, но хуже было другое, что заставляло поломать голову Антона, следившего за всем происходящим безобразием. Без электричества останавливалась даже лебедка подъемника, и любое сообщение с поверхностью прекращалось. С этим пришлось столкнуться дважды, как потом позже подшучивали, по принципу старого анекдота про дикий Запад, где индеец говорил другому, что «только наш бледнолицый брат мог наступить на одни и те же грабли два раза». После того как во второй раз буквально «не на чем» было запустить лифт и людям сверху приходилось спускать все в узкую шахту посредством хитрой, изобретенной прямо на месте системы (к веревке привязали старый гамак, так что получилась своего рода гигантская авоська), Антон «выбил» из Николая Петровича распоряжение о создании бензинового резерва. В общем, с топливом и продовольствием приходилось, мягко говоря, туговато — жизнь напоминала последние дни третьего Рейха — буквально все чуть ли не по карточкам, а в особенности, — топливо.