Копенгага - [25]
Иногда Хануман думал, что концентрация растворителей и прочих взрывоопасных смесей так высока, что, возможно, они могли и взлететь на воздух, зажигая свечи на ужин!
За ужином старики бесконечно пересказывали ему свою жизнь и жизни людей, с ними соприкасавшихся, — сутками, безостановочно, наливая Ханни ромашковый чай, от которого его тянуло блевать.
Еще хуже обстояли дела с обедами! На обед они готовили суп, в котором было больше воды, чем воды в море. Суп, в котором плавали три мясные котлетки. Котлетки, которые готовят из мясо заменяющего теста. В этих супах плавала вареная безвкусная морковь. Резиновая на вкус. Там плавали редкие медузы плохо рубленого лука.
Это тот самый суп, Юдж, тот самый суп, черт побери, тот самый суп из пакета! Замороженные супы, помнишь?
Как не помнить! Мы их с помойки как-то набрали, мы не знали, что с ними делать. У нас их было так много, а жрать было совсем нечего. Пришлось жрать эти супы. Мы их заправляли чили, карри, жарили чеснок с луком, ингефиром, жарили морковь и бросали в этот бульон. Но эта параша все равно оставалась безвкусной. Она отдавала металлом на зубах. Это хуже любой баланды. И они, эти старики, они ели, ели этот самый дешевый в Дании суп три раза в день. Чтобы поддержать организм.
Каждый день! Семь раз в неделю! Суп и все тут! — кричал Хануман. — Хех! Им больше ничего не надо. Они же такие старые. Зубы вставные. Они могут на этом жить. Они — да, но не я! Юдж, я не могу так жить! Даже в индийской тюрьме, что бы ни писал в своих книгах Рушди, даже в индийских тюрьмах кормят лучше — да, поверь мне, мэн, лучше!
Он рассказал, как он с ними однажды сел за стол и ему дали бутылку пива. Мерзкого безалкогольного наидешевейшего пива. Ему открыли ее. Из нее пошел запах тухлого болота, в которое ходят подыхать слоны. Он даже не притронулся к пиву. Он отставил бутылку подальше от себя. Тогда старик отхлебнул пару раз, и старуха схватила, закрыла пробкой и убрала в холодильник. Кнуту пиво было нельзя. Нет, даже если б Ханни уговаривали там с ними остаться, он бы отказался.
Хануман качал головой, глядя на море, и божился: ей-ей, отказался бы!
А Непалино остался. Потому что ему все равно, что ему нальют: баланду, суп с одной котлеткой из протеина или вообще — мочу! Ему все равно. Ведь бесплатно. Он и не такое жрал. Воду пил из болот — и ничего! Главное: бесплатно. И в Дании! Какая разница, как он живет?! Какая разница, что он жрет?! Ведь он живет в Дании! Это достижение всей его жизни. Чем угодно можно пожертвовать! С чем угодно смириться! Дания, а не Непал какой-то занюханный! Европа, что ты! Непалино остался. Он принял веру. Он стал свидетелем и участником великой драмы человеческого духа, которая происходила каждый день в этой ветхой халупе. В этой халупе человеческий дух овеществился в альбомах, что листают две мумии каждый вечер после ромашкового чая, приговаривая: де ба хюггелит, так уютно, так мило…
Теперь они носятся с непальчонком, как с подлинной кошкой; он их единственная забава, — ядовито и горько изрек Хануман, приглядываясь к какому-то пассажиру. Я внутренне напрягся: он мог что-нибудь затеять… Но его взгляд потускнел, он снова отвернулся к окну.
Могу себе представить, как он там живет, — говорил он. — Зимой… Что он там будет делать? Что можно делать на Юлланде зимой? Ничего! Он уже тогда ничего не делал, даже выходил редко. Лежит, смотрит телевизор, робко высказывает свое мнение на своем убогом датском, которого никто не понимает, — да и важно ли это? Какая разница, что говорит кошка!
Хануман сказал, что тот к нему приставал ночью, прилип, лежал, поглаживал, шептал в слезах, что мог бы Хануману по-братски уступить комнатку, а сам бы поехал к дяде в Копенгаген, но Хануман прекрасно понимал, что никуда не поедет лягушонок, ни в какой Копенгаген, блядское существо там уже пустило корни. Хануман ведь не дебил, чтобы не понять того, что непальчонок просто из раболепия перед Хануманом предложил поменяться; он просто выпрашивал у него ласк, напоследок. Пустые были то слова, это Хануман понял, когда увидел, как тот сидел в кресле, подобрав под себя ноги. Хануман сказал, что тот подтянул их так легко и так мягко подмял под себя, прямо как кошка, и было столько в его позе насиженности, что даже у самого жестокосердного тирана в мире не поднялась бы рука на Непалино. Непалино сидел в этом кресле так, точно всю жизнь там у них жил.
Ханни сказал, что именно тогда он понял, как я был прав, когда прозвал Непалино кошкой.
Ханни продержался несколько ночей на раскладушке и уехал к Свеноо, а Непалино остался листать с ними их фотоальбомы…
У них было так много альбомов. Сперва Хануман думал, что то были корешки книг, энциклопедии… Но нет! То были альбомы. Они стояли на полках как книги! Сорок восемь томов! Там было много фотографий их конгрегации. Там были фотографии и всей их сумасшедшей семейки. Кнут Свайсю рассказывал про всех. Ханумана заинтриговала одна дамочка, про которую Кнут с восторгом сказал: «Она не простая, она продает машины! Машины!!!», но тут же выяснилось, что машинами она торговала в прошлом, до того как попала в секту. Как только она уверовала в Бога, она все бросила, и Хануман сильно расстроился, потому что она была даже и ничего собой…
Герои плутовского романа Андрея Иванова, индус Хануман и русский эстонец Юдж, живут нелегально в Дании и мечтают поехать на Лолланд – датскую Ибицу, где свобода, девочки и трава. А пока ютятся в лагере для беженцев, втридорога продают продукты, найденные на помойке, взламывают телефонные коды и изображают русских мафиози… Но ловко обманывая других, они сами постоянно попадают впросак, и ясно, что путешествие на Лолланд никогда не закончится.Роман вошел в шортлист премии «РУССКИЙ БУКЕР».
Новая книга Андрея Иванова погружает читателя в послевоенный Париж, в мир русской эмиграции. Сопротивление и коллаборационисты, знаменитые философы и художники, разведка и убийства… Но перед нами не историческое повествование. Это роман, такой же, как «Роман с кокаином», «Дар» или «Улисс» (только русский), рассказывающий о неизбежности трагического выбора, любви, ненависти – о вопросах, которые волнуют во все времена.
Синтез Джойса и Набокова по-русски – это роман Андрея Иванова «Аргонавт». Герои Иванова путешествуют по улицам Таллина, европейским рок-фестивалям и страницам соцсетей сложными прихотливыми путями, которые ведут то ли в никуда, то ли к свободе. По словам Андрея Иванова, его аргонавт – «это замкнутый в сферу человек, в котором отражается мир и его обитатели, витрувианский человек наших дней, если хотите, он никуда не плывет, он погружается и всплывает».
«Это роман об иллюзиях, идеалах, отчаянии, это рыцарский роман, но в сервантесовском понимании рыцарства», – так определяет свою книгу автор, чья проза по-новому открывает для нас мир русской эмиграции. В его новом романе показана повседневная жизнь русскоязычных эстонцев, оказавшихся в сновидческом пространстве между двумя странами и временами: героическим контркультурным прошлым и труднопостигаемом настоящим. Бесконечная вереница опасных приключений и событий, в которые автор вовлекает своих героев, превращает роман в широкую художественную панораму, иногда напоминающую брейгелевские полотна.
Эксцентричный – причудливый – странный. «Бизар» (англ). Новый роман Андрея Иванова – строчка лонг-листа «НацБеста» еще до выхода «в свет».Абсолютно русский роман совсем с иной (не русской) географией. «Бизар» – современный вариант горьковского «На дне», только с другой глубиной погружения. Погружения в реальность Европы, которой как бы нет. Герои романа – маргиналы и юродивые, совсем не святые поселенцы европейского лагеря для нелегалов. Люди, которых нет, ни с одной, ни с другой стороны границы. Заграничье для них везде.
Харбинские мотыльки — это 20 лет жизни художника Бориса Реброва, который вместе с армией Юденича семнадцатилетним юношей покидает Россию. По пути в Ревель он теряет семью, пытается найти себя в чужой стране, работает в фотоателье, ведет дневник, пишет картины и незаметно оказывается вовлеченным в деятельность русской фашистской партии.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Новые приключения сказочных героев потешны, они ведут себя с выкрутасами, но наряду со старыми знакомцами возникают вовсе кивиряхковские современные персонажи и их дела… Андрус Кивиряхк по-прежнему мастер стиля простых, но многозначных предложений и без излишнего мудрствования.Хейли Сибритс, критик.
«Обезьяны и солидарность» — первый сборник новелл Маары Кангро, успевшей выпустить три поэтических сборника и стать лауреатом множества литературных премий.Достоверные жизненные истории, основанные на личном опыте и переживаниях близких знакомых, приправленные сарказмом, полные нестандартных рассуждений о культуре и идеологии, взаимоотношениях полов, интеллектуальных споров о том, кому принадлежит искусство и как им распоряжаются.Герои новелл без конца осмысливают и переосмысливают окружающий их мир, захватывая читателя в этот процесс и подчас вызывая его улыбку.Тийу Лакс.
Тоомас Винт (1944) — известный эстонский художник и не менее известный писатель.В литературе Т. Винт заявил о себе в 1970 году как новеллист.Раннее творчество Винта характеризуют ключевые слова: игра, переплетение ирреального с реальностью, одиночество, душевные противоречия, эротика. Ирония густо замешана на лирике.На сегодняшний день Тоомас Винт — автор множества постмодернистских романов и сборников короткой прозы, и каждая его книга предлагает эпохе подходящую ей метафору.Неоднократный обладатель премии им.