Копье Дракулы - [4]

Шмидт сделал паузу, чтобы выпить минеральной воды из стакана. Настоящий немец должен пить пиво, но Шмидт пил только воду: он даже от кофе отказался, поэтому его национальную пивную обязанность мы с Тавровым взяли на себя. Впрочем, если быть точным, то мы пили не пиво, а превосходный английский эль «Ньюкасл». Воспользовавшись паузой, я поделился соображениями:

– Григориана говорит сама за себя; Брауновский университет, если я не ошибаюсь, входит в объединение престижнейших университетов Америки – Лигу Плюща; да и университет Бухареста вроде отметил стопятидесятилетний юбилей. Получается, что профессор Харрис выбрал лучших специалистов в своей области: во всяком случае, из известных учебных заведений. Кстати: раз речь идет о Григориане, то артефакт имеет отношение к христианским реликвиям?

Зануда-немец вначале поправил меня, сообщив, что сто пятьдесят лет университету Бухареста исполнится через четыре года, и лишь после этого ответил на мой вопрос:

– Нет, речь не идет о христианской реликвии. Клиент полагает, что профессор Харрис выбрал доктора Паоли потому, что тот имел доступ к архивам Ватикана.

– А что по этому поводу говорит профессор Харрис? – спросил Тавров. Правильно спросил: зачем строить догадки, если можно узнать у первоисточника?

– Профессор Харрис оказался второй жертвой этого загадочного дела, которое вам предстоит расследовать, – сообщил Шмидт.

Вот так! Оказывается, «припасть к первоисточнику» уже невозможно.

– А что думает по этому поводу сам Паоли? – решил зайти с другой стороны Тавров. – Надо полагать, он сам знает, почему и для чего его выбрал в качестве помощника профессор Харрис?

– Скорее всего, это так, – согласился Шмидт. – Должен был знать. Но и его спросить нельзя, поскольку доктор Паоли был первой жертвой.

– Как они погибли? – спросил я.

– Доктор Паоли был найден в сгоревшей машине на дне ущелья в Альто-Адидже, – ответил Шмидт. – Буквально в тот же день профессор Харрис отправился на своем катере из Майами половить рыбу и бесследно исчез. А спустя две недели доктор Георгеску был найден застреленным в своем доме в Бухаресте. Официальная версия – самоубийство. Но мой клиент не верит в официальную версию.

– А доктор Причард еще жив? – поинтересовался я.

– Сегодня утром он был жив, и пока еще с ним ничего плохого не случилось, – сообщил Шмидт.

– Тогда нам надо с ним поговорить! – решительно заявил Тавров. – Как это можно сделать?

– Нет проблем! – заверил Шмидт. – Он сейчас в Москве, и я могу организовать вам с ним встречу.

– Тогда сделайте это как можно скорее, – предложил Тавров.

– То есть вы готовы подписать договор? – уточнил немец. Тавров взглянул на меня. Я кивнул.

– Хоть сейчас, – ответил Тавров. Немец полез в свою папку, шурша бумагами.

– А вы можете сказать, что за артефакт они искали? – спросил я, сгорая от любопытства.

– Разумеется, – подтвердил Шмидт. – Речь идет о так называемом копье Дракулы.

* * *

Мы с Тавровым обменялись недоуменными взглядами.

– Это тот самый Дракула, который вампир? – уточнил Тавров. Однако Шмидт то ли оказался не готов к вопросу, то ли решил уклониться от прямого ответа на него.

– Этого я не знаю, – ответил Шмидт. – Данный вопрос не входит в область моей компетенции. Но я полагаю, что исчерпывающий ответ на ваш вопрос может дать доктор Причард.

– Надеюсь, – буркнул Тавров. – Очень надеюсь, что ко времени нашей встречи он еще будет жив.

Шмидту не понравилась реплика Таврова: он нахмурился и недовольно кашлянул.

– Когда мы сможем встретиться с доктором Причардом? – поспешил я разрядить ситуацию.

– Как только мы закончим формальности, я немедленно свяжусь с доктором Причардом и договорюсь с ним о встрече, – пообещал Шмидт.

– И как скоро это произойдет? – поинтересовался Тавров.

– В любом случае в течение трех дней, – уверенно отозвался Шмидт. – Через три дня я должен обязательно быть в Берлине.

* * *

Шмидт сдержал слово: уже через два дня мы встретились с доктором Причардом в его съемной квартире на Грузинском валу. Шмидт добросовестно проводил нас до квартиры Причарда, представил американскому историку и немедленно откланялся, сославшись на неотложные дела, которые ему обязательно надо решить до завтрашнего рейса на Берлин.

Перед встречей я представлял себе доктора Причарда как двойника его прославленного коллеги профессора Индианы Джонса. Поэтому я был несколько разочарован, увидев вместо подтянутого и сосредоточенного высокого парня в кожаной куртке жизнерадостного плешивого толстячка в гавайке. Толстяк радостно потряс нам руки энергичным американским рукопожатием и озарил нас неизменной широкой американской улыбкой – бесплатной рекламой дантиста. По-русски он говорил даже лучше Шмидта, хотя и с неистребимым американским акцентом. Усвоив русские обычаи, Причард не просто предложил нам выпить, но и выставил колбасу, сыр и оливки в качестве закуски. Предложив нам называть его просто Боб, Причард пошел навстречу нашим русским комплексам, и мы выпили водки на брудершафт. Опять же по русской традиции, тут же выпили по второй – чтобы пуля не успела пролететь. После чего можно было в непринужденной обстановке переходить к делу.