Координаты чудес - [40]

– Обвинять вас? В чем?

– В том.

– А конкретно, что вы имеете в виду?

– Это не важно.

– Тогда зачем вы так настаиваете?

– Только ради вас, – сказал Беллуэзер.

– Я понимаю.

– Тогда вы должны понять, что я не стану счастливее от того, умылись вы или нет.

– Уверен, что не станете.

– Когда заботишься о ком-то, – продолжал Беллуэзер, – когда чувствуешь за него ответственность, неприятно выслушивать проклятия в свой адрес.

– Я вас не проклинал.

– Сейчас нет. Но раньше...

– Ну... я нервничал.

– Это из-за курения.

– Не начинайте опять.

– Я не начинаю, – сказал Беллуэзер. – Дымите сколько угодно, дымите, как печная труба. Какое мне дело? Это же ваши легкие.

– Правильно, черт возьми, – согласился Кармоди, закуривая.

– Легкие ваши, но крах мой! – сказал Беллуэзер.

– Нет-нет, не говорите так, пожалуйста!

– Забудьте об этом.

– Хорошо, забыл.

– Иногда я бываю придирчив.

– Верно.

– И это особенно трудно выносить, потому что я прав. Ведь я же прав, вы это знаете.

– Знаю! – крикнул Кармоди. – Вы правы, правы, вы всегда правы. Правы-правы-правы-правы-правы...

– Не перевозбуждайтесь перед сном. Хотите стакан молока?

– Не хочу.

– Вы уверены?

Кармоди закрыл глаза руками. Ему было не по себе. Он чувствовал себя очень виноватым, хилым, грязным, болезненным и неряшливым. Он чувствовал себя скверным – целиком и полностью и безнадежно. Но где-то в глубине души он нашел силы, чтобы крикнуть:

– Сизрайт!

– Кого вы зовете? – взволновался город.

– Сизрайт! Где вы?

– Почему я теряю вас? – спросил Беллуэзер. – Объясните!

– Сизрайт! – взывал Кармоди. – Возьмите меня отсюда! Это не та Земля!

Треск, хруст, щелк! И Кармоди оказался в другом месте.

Глава 24

Хушш! Крруш! Крроу! И вот мы попали куда-то, но кто знает, куда, когда и на какую Землю? Будьте уверены, только не Кармоди, который оказался в городе, очень похожем на Нью-Йорк. В очень похожем, но в том ли?

– Это тот Нью-Йорк? – спросил себя Кармоди.

– А черт его знает! – ответил кто-то.

– Это был риторический вопрос, – сказал Кармоди.

– Я знаю, – ответил голос. – Но поскольку я изучал риторику, я и отозвался.

Кармоди огляделся и сообразил, что голос исходит из большого черного зонтика, который он держит в левой руке. Он спросил:

– Это ты, Приз?

– Конечно, я. А ты что подумал? Разве я должен быть похож на шотландского пони?

– А где ты был раньше, когда меня пичкали в этом образцовом городе?

– В отпуске. В кратковременном, но заслуженном отпуске, – проговорил Приз. – И ты не имеешь права на это жаловаться. Отпуска оговорены в соглашении между Объединением Призов Галактики и Лигой Реципиентов.

– Я и не жалуюсь, – возразил Кармоди. – Я просто так... А, неважно... Вот что: это место – точь-в-точь моя Земля! Точь-в-точь Нью-Йорк!

Вокруг был город. Потоки машин и людей. Неоновые вспышки вывесок. Полно театров, полно киосков, полно народу. Полно магазинов с объявлениями о дешевой распродаже по случаю банкротства. Полно ресторанов – самые большие назывались «Северянин», «Южанин», «Восточник», «Западник», и во всех – фирменные бифштексы и картофельная соломка. Кроме того, еще «Северовосточник», «Югозападник», «Востокосеверовосточник» и «Западносеверозападник». Кинотеатр на той стороне улицы анонсировал «Апокриф» («Грандиозней, красочней и увлекательней, чем Библия!!! Сто тысяч статистов!»). Рядом была дискотека «Омфала», где выступала фольк-рок-группа по имени «Говнюки». И девчонки-подростки в платьицах мидллесс танцевали там под хриплую музыку.

– Вот это жизнь! – воскликнул Кармоди, облизывая губы.

– Я слышу только звон монет в кассе, – заметил Приз тоном моралиста.

– Не будь ханжой, – сказал Кармоди. – Кажется, я дома.

– Надеюсь, что нет, – возразил Приз. – Это место действует мне на нервы. Присмотрись как следует. Помни, что сходство – не тождество.

Но Кармоди же видел, что это – угол Бродвея и 50-й улицы! Вот и вход в метро – прямо перед ним! Да, он дома! И он поспешил вниз по лестнице. Все было знакомо, радовало и печалило одновременно. Мраморные стены гноились сыростью. Блестящий монорельс, выходя из одного тоннеля, исчезал в другом...

– Ох! – воскликнул Кармоди.

– В чем дело? – спросил Приз.

– Ни в чем... Я передумал. Пожалуй, лучше пройтись по улице.

Кармоди поспешно повернул назад – к светлому прямоугольнику неба. Но дорогу преградила откуда-то взявшаяся толпа. Кармоди стал проталкиваться сквозь нее к выходу, а толпа тащила его назад. Мокрые стены метро вздрогнули и начали судорожно пульсировать. Сверкающий монорельс соскочил со стоек и потянулся к нему, будто бронзовое змеиное жало. Кармоди побежал, опрокидывая встречных, но они тут же вставали на ноги, словно игрушки-неваляшки. Мраморный пол сделался мягким и липким. Ноги Кармоди увязли, люди сомкнулись вокруг него, а монорельс навис над головой.

– Сизрайт! – завопил Кармоди. – Заберите меня отсюда!

– И меня! – пискнул Приз.

– И меня! – завизжал хищник, ибо он искусно притворился подземкой, в пасть которой так неосторожно влез Кармоди.

– Сизрайт!

И ничего! Все осталось, как было, и Кармоди с ужасом подумал, что Сизрайт мог отлучиться: вышел пообедать или же в уборную или заговорился по телефону. Голубой прямоугольник неба становился все меньше, выход как бы запирался. Фигуры вокруг потеряли сходство с людьми. Стены сделались пурпурно-красными, вздулись, напряглись и начали сдвигаться. Гибкий монорельс жадно обвился вокруг ног Кармоди. Из утробы хищника послышалось урчание, обильно пошла слюна. (Давно известно, что все кармодиеды неопрятны, как свиньи, и совершенно не умеют вести себя за столом.)