Конвейерные Миры, или Танцы с толтеками - [69]

Но, как отмечалось ранее, не-делание не идентично бездействию. Воин живёт лишь в видимой для остальных людей пустотности его завуалированных связей с нагуалем. На самом деле, его утончённая взаимосвязь с различными срезами невидимой для большинства реальности наполнена жизнью и агонически пульсирует от насыщенности энергетическими модуляциями. Этот скрытый абстрактный уровень общения направляет его по жизни, и поэтому его поступки не всегда понятны окружающим. В социуме воин духа может находиться в длительном внешнем бездействии, потому что у него есть своя полнокровная жизнь в нагуале. И этим свойством он отличается от новичков. Аморфная же инертность неофитов ослабляет их.

Но как тогда, в этом случае, «перейти на следующий уровень игры», без достаточной активации ещё неокрепших связей с нагуалем? Да при всём при этом, разотождествляясь с представлениями мира людей? Где брать всё ту же энергию и чем стимулировать себя в переходный период? В мёртвой зоне поиска можно остаться навсегда. Очевидно, что однозначного ответа здесь быть не может. В этом и заключается смысл индивидуального пути. Но задача поставлена, и каждый найдёт своё собственное решение.

Издержки синтаксиса

«Жить вне синтаксиса, значит жить без правил. А без правил жизни- нет».

Ещё раз отметим, тот факт, что бытиё почти целиком определяет мироощущение подчинённого ему сознания. Человек целиком зависит от него, не имея внутреннего устойчивого мира в проявлениях «прирученного» им нагуаля. Внешняя среда определяет нашу функциональность и внутреннюю структурированность. Так уж мы устроены, что постоянно отображаем в себе текущую действительность, насыщаясь её текстурой.

Например, всем известно, что дети, случайно попавшие в стаю волков или обезьян настолько привязываются к синтаксису их вида, что в дальнейшем не способны стать полноценными членами человеческого общества. А, казалось бы, какая нужна малость, чтобы со временем подстроиться под свой родной вид при возвращении в его ряды.

А теперь представьте себе: какая нужна устремлённость в саморазвитии, чтобы приобрести способности сонастройки с другими мирами, где текущая форма может иметь непредсказуемый фантасмагорический вид? Когда окружение текущего мира может быть совершенно не похожим на наш, даже по виду материальности. Это — не психологические затруднения и перепады настроения, а высший пилотаж трансформации с соответствующими жизненными ставками.

Если рассматривать в этом плане тех, кто находится по своей или чужой воле в продолжительном затворничестве, то многие из этих людей не могут совладать с собой даже в этих упрощённых условиях автономии без той жёсткой структурирующей их связи с окружающей средой.

Всем известно, например, что некоторые монахи, опьянённые от уединённости в своих кельях, теряют самоконтроль и идут на поводу своей разыгравшейся похоти. А заключённые одиночных камер имеют склонность впадать, чуть ли, не в коматозное состояние или же, наоборот, в агрессию подобно животным, таким образом, отстраняясь от тягот однообразного самонаблюдения. Или, к примеру, большинство затворников высокогорных пещер, бесцельно разыгрывая своё времяпровождение, становятся беспричинно сентиментальными при виде залётной птахи или семенящего своей дорожкой жучка-паучка и т. д.

Мы все до верху загружены синтаксисом окружающей действительности. В суете городов он захватывает своей пестротой и разнообразием. В условиях уединенности его упрощённость усиливается цементирующей восприятие саморефлексией. Постоянное наблюдение самих себя для большинства из нас невыносимо. Но, как упражнение непродолжительное затворничество весьма полезно. Находясь в нём, можно пересмотреть временно разорванные связи с социумом и разрешить головоломку: как самостоятельно размыть саморефлексию, используя в основном лишь внутренние ресурсы сознания, без привлечения вспомогательных внешних «развлекаловок» и без покровительства эгрегоров Цивилизации?

В звенящей тишине и уединённости снежных гор или бескрайнего моря тайги может быть у кого-то невольно начнут проявляться телепатические способности: ясновидение, яснослышание и т. п. вещи. Или, по обыкновению, неудачно образованный синтаксис войдёт в очередной ступор, как в рассмотренных выше случаях.

Низложить обозреваемую часть своего синтаксиса или, говоря ещё проще, «грохнуть» его можно относительно просто, — по возможности отделившись от текущего окружения. Намного труднее в этих условиях не попасть на уловки последующего нового описания и культивировать то метапредставление, которое будет на порядок абстрактнее предыдущего. Но если этот манёвр удастся, восприятие станет намного подвижнее, так как внимание начнёт сканировать мир непосредственно без лишних интерпретаций. Вот тогда можно понимать язык птиц, зверей, видеть протекающую повсюду энергию.

Стоит отметить, что синтаксис можно разделить на осознанный — это наши мысли, представления о жизни; и на неосознанный или не доступный для грубого осознания. Невидимые барьеры нашего восприятия в основном находятся в подводной части неосознанного синтаксиса. Они запечатлены в наших инстинктах реагирования на мир. Чтобы обойти границы чел. формы в путешествии осознания, предстоит спуститься в глубины недоступного в привычной жизни описания действительности. Что возможно только в иных состояниях сознания, в кулуарах 2-го внимания. И нужно не просто находиться там, но и быть исследователем происходящего.