Контрразведка. Тайная война - [26]

Выполнив это задание, ГАЛЬЧЕНКО в начале февраля с. г. возвратился из тыла противника, будучи завербованным немецкой разведкой в гор. Славянске.

Вторично, с соответствующими дезинформационными материалами, ГАЛЬЧЕНКО был послан в тыл противника 14 апреля с. г., оттуда возвратился 17-го мая с. г.

Вернувшись из тыла противника, ГАЛЬЧЕНКО привел с собой двух немецких шпионов — ЧУМАЧЕНКО и ПОГРЕБИНСКОГО, которые нами перевербованы. Он также принес ряд данных о разведоргане 17-й немецкой армии, разрабатываемом нами по агентурному делу «Зюд»; о положении на оккупированной противником территории; о предателях и изменниках Родины; сведения о расположении воинских частей и т. п.»

Операция «Зюд» вышла на качественно иной уровень. Контрразведчики получили возможность вести игру с гитлеровской спецслужбой на двух полях: через Петра — в абвергруппе 102, а с помощью перевербованных Чумаченко и Погребинского — на своей территории. Но трагическое развитие событий на фронте помешало их замыслу. Два мощнейших контрудара вермахта в районе Белгорода и Харькова обрушили советский фронт. 6-я армия и особый отдел оказались в «котле». Капитан Рязанцев и его подчиненные отстреливались до последнего патрона, но в плен не сдались.

Петр, потеряв с ними связь и ничего не зная о судьбе Погребинского и Чумаченко, принял рискованное для себя решение — продолжать выполнение задания Рязанцева. Он покинул отступавшие части Красной армии и двинулся на запад, навстречу немцам. Там его ждала ставшая уже дежурной проверка в «группе». И на этот раз он не вызвал подозрений. Более того, Гопф-Гоейр ставил его в пример другим. В частности, он заявлял: «Ваш случай нужно рассказывать всем агентам, и это для них будет поучительно. Если бы все такие были, как вы, это было бы очень хорошо. Пока отдыхайте. Я скажу, чтобы вам дали много денег, папирос и водки».

Но долго отдыхать Петру не пришлось. Он был зачислен в кадровый состав абвергруппы 102 и назначен на исключительно важный участок работы, связанный с подготовкой документов прикрытия на агентуру, направляемую на советскую территорию. О такой удаче вряд ли могли мечтать Рязанцев и Макеев. Их разведчик получил доступ в святая святых в любой разведке и не преминул сполна воспользовался этим. И в памяти Петра, и в его тайнике накапливались установочные данные на агентов, их анкеты и фотографии.

Прошел месяц, но на связь с ним никто не выходил. Рязанцев и Макеев были мертвы, а те из работников особого отдела, которые выжили и имели отношение к операции «Зюд», полагали, что зафронтовой агент Гальченко давно погиб. Петр этого не знал и продолжал собирать разведывательный материал, надеясь, что связник рано или поздно даст о себе знать. Надежде не суждено было сбыться.

Наступило жаркое лето 1942 года. Оно обернулось катастрофой для советских войск. В знойных донских степях части Красной армии, оставшись без надежного воздушного прикрытия, становились легкой добычей для фашистской авиации. На земле бронетанковые и моторизованные части вермахта, как в мельничных жерновах, перемалывали остатки истрепанных в непрерывных боях 51-й и 64-й армий.

Фронт стремительно откатывался на восток к Сталинграду. Вслед за ним продвигались разведывательно-диверсионные подразделения абвера.

Новым местом дислокации абвергруппы 102 стал Ростов-на-Дону. Там на улице Первая Баррикадная до 10 августа находился ее штаб, в котором работал Петр. Так и не дождавшись связника, он решил действовать на свой страх и риск и как мог старался затруднить деятельность разведывательно-диверсионных групп, посылаемых в тыл Красной армии. Он вносил в документы прикрытия агентов такие искажения, которые позволили бы советским контрразведчикам облегчить их поиск. Продолжалось это недолго, на неточности в документах обратил внимание Самутин.

Реакция Гопф-Гоейра последовала незамедлительно. Разведчика арестовали, и началось расследование. От расстрела Петра спасло то, что в одном из образцов, с которого он копировал документы, действительно, имелась ошибка. Прошлые заслуги и та интенсивность, с которой работал гитлеровский конвейер шпионов, когда «тайной канцелярии» приходилось пачками штамповать липовые документы для липовых красноармейцев, послужили для него оправданием. Петра выпустили из-под ареста, и ему пришлось на время затаиться.

В тот, пожалуй, самый трудный для Петра период жизни, когда он остался один на один с противником, а с фронта приходили вести одна хуже другой, судьба, словно в награду за терпение, необыкновенно щедро одарила его. В разрушенном войной и оккупированном фашистами Ростове разведчик встретил свою самую большую любовь — Веру Пивоварчук. Свидетельством тому — более пятидесяти лет их совместной жизни и выцветший от времени лист бумаги, дошедший до наших дней из дела зафронтового агента Гальченко.

Группа готовилась к переезду на новое место — в Краснодар. Петр, накопивший большой объем разведданных, решил рискнуть и подготовил пакет, в который вложил списки заброшенной и готовящейся к заброске в советский тыл гитлеровской агентуры, образцы некоторых документов прикрытия, фотографии и рапорт на имя капитана Рязанцева. Перед отъездом он оставил их Вере и попросил при освобождении города частями Красной армии передать представителю особого отдела.