Контрольный выстрел - [17]

— Я — Скай! Я — это ВСЁ!

Дракон ввинтился в воздух, и с рёвом разорвал небо надвое, оставив людей смотреть на огненную полосу, прочертившую горизонт.

Глава 7

— Мы отправляемся на Землю.

— Драко, это плохая идея.

— Хочешь нас остановить — убей.

(пауза)

— Хорошо. Летите. Но помните, что одно неправильное движение — и будет второй Катаклизм. Впрочем, Драко, ты разумеется на подобные пустяки внимания не обращаешь.

— Да. Когда мои друзья в беде, а я могу им помочь — я на подобные пустяки внимания не обращаю.

— И ещё одно, Рэй. Ты говорил мне, как каждый день убиваешь свой народ… Так вот — мы на это неспособны. Мы не можем бросить Ская и Каэла. А ещё надо найти Винга.

(молчание)

— Вы неправы. Дело идёт о миллионах жизней, это важнее чем…

— Может быть. Но я не считаю, что жизнью друга можно пожертвовать даже за такую цену. И Тайга не считает.

(пауза)

— Скай первый оторвёт тебе голову за риск, Драко.

— Пусть так. Но цель НЕ оправдывает средства, Рэйдэн. Я отправляюсь спасать своего друга, и беру с собой того, кого люблю.

— И я не собираюсь рисковать жизнью Драко и Ская, Рэй. Где они — там и я.

(удаляющиеся шаги драконов. Очень долгое молчание)

— Я стар. Я очень стар. Я устал. Мне слишком много лет. Они спасут своих друзей, даже если погибнет весь мир. Это я их сделал такими. Почему же мне так завидно, а?… Почему мне так хочется пойти и сказать «Я с вами»?…

(пауза. Тихий, печальный смех)

— Кто скажет?

(долгое молчание. Яростный вопль)

— НИКТО НИЧЕГО НЕ СКАЖЕТ!!!

(долгое молчание. Шатающиеся шаги старика).

* * *

Три человека сидели в командном бункере базы, и курили. Уже час в бункере висела мёртвая тишина. Сигаретный дым заволок помещение, и тусклый свет лампы почти не помогал. На командном пункте секретной базы армии СССР царил полумрак.

— Может, кто-нибудь выскажется? — спросил наконец Клименко, ни на кого не глядя.

— Мы попали в очень щекотливое положение. — Штейнберг нервно затянулся, и закашлялся. Генерал Тихонов машинально похлопал его по спине.

— Это нельзя докладывать в Москву. — твёрдо заявил он.

— Согласен. Но что теперь нам самим делать? Он ведь действительно способен стереть пол-Европы с лица земли.

Опять повисло молчание. Затем Тихонов негромко произнёс:

— На мой взгляд, фашистов нужно уничтожить, даже с помощью инопланетян.

Штейнберг вздрогнул.

— А у вас есть гарантия, что этот дракон затем не решит присоединить СССР к своей Империи? Вы же слышали, он сам заявил, что является никем иным как Гитлером в кубе.

— А у вас есть гарантия, что мы сможем отговорить его, даже прими мы подобное решение?

Вопрос Клименко повис в воздухе, как мрачная тень. Долго никто не отвечал.

— Мы теряем контроль над ситуацией. — Тихонов сложил руки на груди, и откинулся на спинку кресла.

— Нет. Мы его уже потеряли — уточнил Штейнберг.

Клименко поднял глаза.

— На крайний случай, мы можем попытатся уничтожить пришельца. Не думаю, что он выдержит прямое попадание из танкового орудия.

Двое других вздрогнули.

— Никогда. Да вы что, спятили? А если выдержит? Если не попадём? Да если… Если он выживет, он уничтожит всех людей!

— Согласен. Клименко, этой возможности у нас нет. На дракона можно влиять только морально, но никак не силой. Вы ведь видели, на что он способен.

— Тогда я слушаю ваши предложения, товарищи.

Они продолжали молча курить, когда в дверь постучали. Вошёл адьютант Тихонова, и доложил, что капсула издаёт странные звуки, напоминающие сирену. Офицеры стремительно направились в развороченный барак.

— Что означают эти звуки? — профессор обращался к искорёженному цилиндру, ощущая себя идиотом.

— Поготовка экипажа к пробуждению завершена. Требуется приказ Императора для расконсервации жилого бокса.

Штейнберг вздрогнул, и повернулся к генералам.

— Второй дракон готов к выходу.

— Мы слышали, профессор. — Клименко взглянул на Тихонова. — Что делаем?

— Ожидаем Ская.

Они приблизись к машине, которую подогнали к дыре в фасаде барака. Профессор обратил внимание на нервное поведение персонала базы — люди стояли группами, обсуждая между собой некие события. В воздухе висела тревога, заставляя всех плотнее сжимать оружие.

— Вы тоже чувствуете, Штейнберг? — генерал прислонился к машине, и скрестил руки на груди.

— Что, товарищ генерал?

— Напряжение. Тревогу. Ожидание чего-то.

Учёный вздрогнул.

— Да, чувствую. — тихо признался он.

— Как в то воскресение… — Клименко присоединился к остальным.

— Да. В то утро я ощущал себя именно так… А потом было слово «война». И облегчение, Гриша. Я узнал причину тревоги, и мне стало легче.

— Но ведь мы знаем причину этой тревоги, Иван.

Тихонов покачал головой.

— Нет, мы только полагаем, что знаем это. На самом деле, причин много. И не последняя из них — страх.

— Страх? — Штейнберг удивлённо посмотрел на генерала.

— Да. Мы встретили непостижимое, непонятное человеку явление. И как всегда, непонятное — прежде всего враждебно. Впрочем, мне ли учить вас психологии?

Профессор надолго замолчал. В этот момент к машине подбежал майор, и отдал честь.

— Товарищ генерал! Разрешите обратится! — он обращался к Клименко, как к заведующему безопасностью базы.

— Слушаю.

— Часовые задержали двоих шпионов!