Контролер - [13]

Обстановка моментально накалилась. Поставив чайник на плиту, я заспешил прочь. Дело стремительно приближалось к очередной потасовке, а быть избитым за компанию с Маратом в мои планы совершенно не входило.

Заперев, комнату изнутри, я порылся в платяном шкафу, извлек оттуда две коробки и поставил на стол. Задернул занавески, хотя окна выходили прямиком в парк и увидеть, что творится у меня на восьмом этаже, могла только парящая над деревьями ворона. Посидел немного, потом закурил и принялся за дело. Раскрыл большую по размерам сумку, в которой хранился весь мой оружейный арсенал, достал и развернул завернутый в промасленную тряпку Glock 17, удобную, легкую, несмотря на приличные размеры, машинку, хорошо сбалансированную и очень надежную. Что еще? Четыре коробки с патронами и очень хороший немецкий нож в кожаных ножнах для креплении на предплечье, как я любил когда-то. Однако, все. Маловато будет. Вздохнул и уложил все на прежнее место.

Раскрыл коробку поменьше: четыре толстые и одна тонюсенькая пачка долларов, всего сорок две тысячи пятьсот у.е., я даже не стал пересчитывать. Несколько лет назад мы с ребятами помогли одному очень небедному российскому предпринимателю по имени Вася. У него возникли непонятки с партнерами по бизнесу из Юго-Восточной Азии, касательно строительства отеля на побережье, и он выехал к ним на переговоры, чтобы лично высказать наболевшее. Переговоры прошли весело и по-российски динамично. В ходе их компаньоны, все как один бывшие соотечественники того самого Васи, в лучших традициях девяностых, навешали ему по мордасам и посадили в подвал на хлеб, извините, на рис и воду. Время от времени навещали страдальца в его узилище, били ногами и настойчиво требовали дополнительного финансирования при полном отказе от возможных дивидендов. Родственники пропавшего подключили связи и административный ресурс, вот нас и послали спасать едва не осиротевший российский бизнес. Без особых проблем разобравшись с потерявшими страх, все еще живущими по понятиям, бывшими конкретными пацанами, мы выпустили на свободу изрядно отощавшего, обросшего разбойной бородой, дурно пахнущего Васю, более похожего в тот момент на привокзального бомжа, нежели на успешного предпринимателя.

Надо сказать, что ломать конечности и бить в кровь морды бывший узник не стал. Он наказал бизнес-партнеров несколько иначе. Просто обозвал «потливыми козлами» и тут же заключил с ними новое соглашение, несколько скорректированное по сравнению с предыдущим в связи со «вновь открывшимися обстоятельствами».

Через пару месяцев после этого меня вызвали куда надо и вручили большущий пластиковый пакет.

— Что это?

— Премия.

— !?!

— От Васи, помнишь такого?

— Признаться, не ожидал.

— Предлагает, кстати, всем вам перейти к нему на службу. Что скажешь?

— Обойдется.

— Грубый ты, Коваленко.

— Не люблю буржуев, — буркнул я. Та командировка, хоть и обошлась для нас без потерь, еще долго аукалась рецидивами какого-то редкого местного заболевания. Половина народу, верите ли, переболела, и я в том числе.

— Может, и от денег откажешься?

От денег мы, конечно же, не отказались. На каждого из нас пришлось аж по пятьдесят тысяч «зелеными». Из этой суммы я израсходовал семь с половиной: купил дорогое колечко с сережками маме и сделал классный подарок сестренке на совершеннолетие. Еще я собирался потратиться на свадьбу с путешествием, но резко изменилась моя жизнь, и семейный вопрос как-то незаметно сам по себе рассосался. Так что деньги я сберег.

Кстати, о деньгах. По дороге сюда я посетил несколько банкоматов и ограбил их на триста с копейками тысяч, рублей, конечно же. Это не наследство от дедушки из Усть-Перипердюйска, а моя пенсия, до этого момента ни разу не потревоженная. Я всегда жил скромно, и, став контролером, не обзавелся дорогостоящими привычками, а на водку, пиво, сигареты и незатейливую закуску вполне хватало зарплаты.

Меж тем крики на кухне смолкли, зато послышались звуки ударов. Загремели кастрюли, упал табурет. Удачно вырвавшийся на оперативный простор Марат, поскакал спасаться в комнату, громко стуча босыми ногами по полу. В медицине это, кажется, называется бегом ради жизни. Хлопнула дверь, щелкнул замок, над квартирой нависла тишина.

Я вышел на кухню. Пригорюнившаяся соседка сидела за столом в позе васнецовской Аленушки — на камушке у воды.

— Сбежал, гад, — ответила она на мой не заданный вопрос, — и заперся, козлина.

— Теперь надолго? — лениво полюбопытствовал я.

— Скажешь тоже, — хмыкнула она, — пиво-то все здесь, — и опять умолкла.

Я с отвращением запил чаем пару съеденных бутербродов и взялся за телефон. В ту последнюю командировку мы выезжали полным составом, то есть ввосьмером Трое погибли, один процветает. Вместе со мной, не считая его, остается четверо.

У Крикунова, назначенного командиром подразделения после моего увольнения, отношения с бойцами из прежнего состава — Жорой Шадурским, Костей Берташевичем и Женей Сироткиным — не сложились, ребята сочли, что во время внутреннего расследования он повел себя неправильно. В таких службах, как наша, действует неписаный, но строго соблюдаемый закон: результаты операции сначала обсуждаются внутри подразделения, а потом уже докладываются наверх. А потому принято не делать поспешных выводов о действиях командира, а, если уж и делать, то ни с кем ими не делиться. Очень скоро Шадурский с Берташевичем оставили службу и заделались военными пенсионерами. Женя Сироткин необходимого срока не выслужил, а потому остался без пенсии.