Контратака - [48]

Как только Поющий позволял, я садился за компьютер. Это было трудной задачей — обладая столь скудной информацией, попытаться отыскать нужную последовательность. Он следил за моими попытками, но почти не комментировал их.

Во время перерывов, когда мы прохаживались туда-сюда вдоль боевого корабля Тостига, чтобы дать отдых усталым глазам, я просил Поющего пересказать мне древние легенды. Он не видел в этом никакого вреда. Что, казалось, можно было извлечь из этих старых историй? А быть может, он пытался обратить меня в свою собственную веру — в Ортодоксальный Халианский Информационализм.

В древности, рассказывал Поющий, в докосмические времена — насколько я уяснил, это было около четырехсот лет тому назад — Народ (халиане) представлял собой обыкновенных дикарей и делился на многочисленные племена и кланы, которые постоянно воевали друг с другом Потом откуда-то со звезд пришли Первые Другие, дали воинам оружие, а лучшим предводителям — космические корабли и послали их в этот поход искать свою судьбу, добычу, славу и смерть. И поручили Гильдии Поэтов записывать славные дела расы халиан в форме Саг.

Эти сведения были крайне любопытны. Так значит, какая-то неизвестная раса вмешалась в дела халиан, вооружила их и отправила нападать на корабли Федераций. Кто же дал Халии эти корабли? Командование Флота должно было узнать и об этом — как только я смогу добраться и рассказать им о своих открытиях.

Спустя несколько дней я понял, что близок к тому, чтобы заставить корабельный компьютер считать Диск Целей. И все же что-то было не так. Мне уже начало казаться, что в машину встроен какой-то дефект, нечто препятствующее самым разумным действиям, самым удачным находкам.

Но однажды, вернувшись с одинокой прогулки раньше чем ожидал, я увидел Поющего о Далеком Доме, который сосредоточенно работал за клавиатурой.

С удивлением я следил за его манипуляциями. С необычайным для представителя нетехнологической расы искусством, он, подобно Пенелопе, распускающей по ночам все, что она соткала за предыдущий день, стирал всю вложенную мной информацию.

— Ты пытаешься испортить программу! — закричал я.

Его губы скривились в высокомерной усмешке, но он ничего не ответил.

— Ты не хочешь, чтобы этот корабль работал! Ты хочешь, чтобы Тостиг и его люди остались здесь и погибли!

— Удивляюсь, как ты не заметил этого раньше, — ответил Поющий.

— Тостигу будет интересно услышать об этом! — крикнул я и схватился за лом. — Не пытайся остановить меня, проклятый предатель или я проломлю тебе башку!

К тому времени, что было, вероятно, неизбежно, я уже отождествлял себя с Халией.

— Прежде чем убить меня, — спокойно сказал Поющий, — не желаешь ли ты послушать, почему я это сделал?

Вероятно, мне надо было пойти прямо к Тостигу. Если бы я так и сделал, все могло бы сложиться совсем иначе. Но я медлил. Жители Пердидо всегда отличались любопытством.

— И почему же ты сделал это? — спросил я.

Он улыбнулся и все так же спокойно спросил:

— Скажи мне, человек, знаешь ли ты, что требуется для того, чтобы написать халианские Саги?

Я отложил лом и сел. Он поймал меня на крючок.

— Расскажи, — сказал я.

Саги, — начал Поющий, — это душа нашего народа. Все великие Саги содержат некоторые общие элементы. В них есть героическая фигура, такая, как, например, Тостиг. Наличествует безвыходная ситуация, вроде нашего пребывания на Цели, предательство со стороны некой доверенной ключевой фигуры и геройская гибель предводителя и его людей. Тостиг — подходящая фигура для создания величайшей из Саг. Для того чтобы сочинить ее, я употребил все свое искусство, перечислил в прекрасных стихах все его великие триумфы — бойню на Орлиной Станции, опустошение Звездного Перевала, нападение среди белого дня на Алголь — 4. Во всей истории Халии не было более великого героя. Не хватает только достойного завершения.

— Например? — спросил я.

— Возможен только один вариант. Барон Тостиг должен принять последнюю и обреченную на неудачу битву и погибнуть здесь, на месте величайшей космической битвы в истории Халии, здесь на Цели.

— Но, может быть, это совсем не то, чего хочет сам Тостиг? — заметил я.

— Желания Барона не имеют никакого значения. Важно то, чтобы его Сага получила достойное окончание и пелась впоследствии для поддержания духа всех остальных.

— Но я не вижу, каким образом можно будет сохранить твою Сагу, — сказал я, — если ты будешь с Бароном Тостигом, обреченным на славу и смерть.

— Это уже моя проблема, — ответил Поющий. — Без сомнения, я, как и все великие барды, каким-либо образом разрешу ее. Если мне даже придется умереть до того, как будут готовы последние строфы, я сумею передать копию в Гильдию Поэтов. Финальные строки должны будут дописать за меня другие.

— Что-то мне это не нравится, — сказал я.

— Это потому, что у тебя нет склонности к поэзии. Но ты достаточно умен, чтобы понять, в чем твоя выгода.

— Полагаю, у тебя имеется какой-нибудь совет на этот счет, — сказал я.

— Разумеется, имеется. Верность своей расе должна заставлять тебя желать, чтобы Барон Тостиг никогда не покинул этого места.

Слова Поющего звучали довольно ядовито, но в них крылся определенный смысл. Я понимал, что Тостиг был редкостным представителем своей расы. Такие попадаются один на миллион, он гораздо умнее и гибче, чем большинство его сородичей.