Рука будущего схватила ее за горло, но и это было не важно. За спиной жизнь продолжалась. Это было нестрашно. Она дышала вполсилы. Ей было все равно. Другой возможности не было. Все должно было идти своим чередом. Так, как и шло.
Партитура съежилась. Вариации объединились друг с другом, поддерживая друг друга, возражая друг другу и обмениваясь мнениями. Во всем произведении слышалась пульсация живого сердца. Приближался конец. После того как истает тридцатая вариация, ей предстоит сыграть арию, на этот раз без повтора, как бы оглядываясь на начало. Заключение. Финал. Прощание.
Воздух за окном плавится от летнего зноя. Внутри темно и прохладно. Женщина включает лампу.
— Подойди, — говорит она дочери. — Я кое-что тебе сыграю. Я долго над этим работала. Послушай.
И вот расцветает ария. Звуки всех тридцати вариаций отзываются в каждой ноте; простая мелодия без труда тянет за собой караван воспоминаний. Она раскрывается с обезоруживающей непосредственностью и охватывает все, что дорого женщине.
Дочь стоит рядом и переводит взгляд с партитуры на руки матери. Женщина ощущает тепло ее тела. Оборачиваться необязательно — она точно знает, как выглядит дочь. У границы светового круга, отбрасываемого лампой, в тени мелькает ее лицо, сквозь приоткрытый рот блестят зубы, в такт музыке шепчет дыхание.
Будущее затаилось в самом дальнем углу комнаты. На улице жизнь продолжает свой безостановочный ход. В крошечном мире, вне пространства и времени, мать играет для своего ребенка. В первый раз, в последний раз. Дочь прислоняется к ее плечу.
— Это наша мелодия, — говорит она.
Мать кивает и усиливает звук в последних тактах, решительно направляясь к финалу. В самом последнем такте она опустит форшлаг и окажется в пустой двойной октаве.
В этой пустоте заключено все. Сейчас она играет. Сейчас и всегда играет она арию для своей дочери.
