Контрапункт - [13]
Сделали уйму фотографий, — продолжает она. — Я позировала с просунутой между ногами головой, в своей дурацкой шляпе, в десяти разных солнечных очках, была удрученной, равнодушной, ликующей. И самой собой.
Связь обрывается, мать кладет телефон на колени и откидывается на спинку водительского кресла. Она представляет себе трех женщин, остроумных, вызывающе независимых, готовых защитить друг друга, несусветных болтушек, оценивающих всех и каждого, их тайный язык, их скорость, их сплоченность. Она сочувствует домоседу-итальянцу — плакала его домашняя еда! Как же ей хочется побыстрее снова увидеть дочь! Она проклинает машину, которая несет ее в противоположном направлении. Еще две недели — и она сможет посмотреть фотографии.
Какая странная эта четвертая вариация, думает женщина. Нагромождение крошечных мотивов, хаос угловатых аккордов. Противоречащих друг другу, мятежных и смиренных, сомневающихся и торжествующих — какофония родственных голосов. Простые ноты были иллюзией. Чем дольше она над ними билась, тем труднее становилось выразить отдельный маленький фрагмент. Ничего не получалось, слишком много. Настроение этого произведения казалось ей чрезмерно танцевальным, и, исполненное в среднем темпе, оно выглядело педантично. В быстром темпе вариация вообще разваливалась — наспех склеенная пьеска, смысл которой от тебя ускользал.
Она мне чужая, подумала женщина, я ее не понимаю, не чувствую. К чему все это прыганье, неотесанность или аристократичность, как бы ты это ни играла? О чем идет речь? Композитор, конечно, весьма искусно все перемешивает, переворачивает с ног на голову, соблюдая при этом необходимую гармоническую линию, заключая все в одну идиому. Но это сводит тебя с ума и уносит за пределы постижимого. Музыка напоминала ей нечаянно подслушанные разговоры в ресторане, трамвае, на пляже. Перебивающие друг друга громкие голоса, гул, с редко пробивающимися внятными заявлениями. Чересчур хаотично, чтобы дойти до сути. Смирись, решила она. Для начала хорошенько разберись в нотах.
Она постаралась умерить темп — лучше совсем медленно, чем слишком быстро; попробовала подчеркнуть сильные доли — произведение было сплошным скоплением сильных долей. Она пыталась воздать должное этой короткой вариации, не понимая ее до конца. Однако все ее старания только огорчили ее. Она играла то, что навсегда осело в прошлом, то, чего уже не вернуть. Ей никогда больше не удастся проникнуться духом этой вариации.
И все же вариация стояла перед ней на пюпитре и звучала под ее пальцами. Такты объединялись в группы по четыре. Убедительное утверждение, нашептанный ответ. Выстраивалась какая-то линия, которой она, похоже, овладела — «интерпретация», подстегнутая ходом мыслей. Подделка, конечно. Музыкальная гипербола. Она ничего в ней не поняла — в голове крутились лишь отдельные слова: печаль, уныние, тщетность.
Это же ни к чему не ведет, вдруг подумала она, разозлившись. Сколько мне еще бороться? Может, хоть раз сыграешь что-нибудь без предварительного деструктивного анализа?
«Интерпретация» продолжала вилять, звуча то уверенно и торжественно, то нерешительно и грустно. Ничего не поделаешь. Карандашом она записала в тетради то, что навеяла ей эта вариация: едва уловимые обрывки разговоров между тремя молодыми женщинами на пляже в Италии, на фоне баса, бросающегося предсказуемо-избитыми формулами — не потому ли, что не вполне владел языком и плохо знал этих женщин? Время от времени резонерскому басу, дабы он не ощущал себя изгоем, подпевал один из голосов. Это была ее дочь, вечная заступница жертв остракизма и издевательств. С неисчерпаемым резервуаром сопереживания.
Женщина следила за голосом дочери, то присоединяющимся к дружеской беседе, то прилаживающимся к раздраженно-ворчливому тону хозяина. Пляж, написала она, безветренный вечер на пляже. Разговоры смолкают.
ВАРИАЦИЯ 5
Ага, пятая! Собственно говоря, вторая «виртуозная» вещь, во время исполнения которой не только перекрещивались руки, но и путались мысли. Надо было постоянно быть начеку. Дальше будет еще хуже. Бах обладал крепким телосложением и, судя по некоторым изображениям, внушительных размеров животом. Как удавалось ему играть крест-накрест? С другой стороны, у него не было груди. Он был сильным и расторопным; женщина где-то вычитала, что на органной педали он исполнял ногами мелодии невообразимой сложности.
Желание приблизиться к Баху пробудило в ней страсть к чтению. Результат был неоднозначным. Тот факт, что Бах читал в школе речи Цицерона, вселил в нее неожиданное ощущение общности, поскольку женщина тоже изучала их в гимназии. Однако пассажи о виртуозной технике Баха вселяли чувство отчуждения. Женщина не была наделена этим талантом. Ей приходилось бороться за него изо дня в день. Овладев вещью, она вынуждена была добросовестно, без устали ее оберегать, чтобы не потерять. Иначе приходилось начинать заново. Как в Римской империи. Чтобы не утратить завоеванные провинции, их необходимо было беспрестанно охранять; по мере безудержного расширения захваченных земель армия оказывалась недееспособной в силу своей малочисленности. Бах был могущественным императором.
Второй роман о Веронике. Первый — «Судовая роль, или Путешествие Вероники».
«23 рассказа» — это срез творчества Дмитрия Витера, результирующий сборник за десять лет с лучшими его рассказами. Внутри, под этой обложкой, живут люди и роботы, артисты и животные, дети и фанатики. Магия автора ведет нас в чудесные, порой опасные, иногда даже смертельно опасные, нереальные — но в то же время близкие нам миры.Откройте книгу. Попробуйте на вкус двадцать три мира Дмитрия Витера — ведь среди них есть блюда, достойные самых привередливых гурманов!
Рассказ о людях, живших в Китае во времена культурной революции, и об их детях, среди которых оказались и студенты, вышедшие в 1989 году с протестами на площадь Тяньаньмэнь. В центре повествования две молодые женщины Мари Цзян и Ай Мин. Мари уже много лет живет в Ванкувере и пытается воссоздать историю семьи. Вместе с ней читатель узнает, что выпало на долю ее отца, талантливого пианиста Цзян Кая, отца Ай Мин Воробушка и юной скрипачки Чжу Ли, и как их судьбы отразились на жизни следующего поколения.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман выстроен вокруг метафоры засушенной бабочки: наши воспоминания — как бабочки, пойманные и проткнутые булавкой. Йоэл Хаахтела пытается разобраться в сложном механизме человеческой памяти и извлечения воспоминаний на поверхность сознания. Это тем более важно, что, ухватившись за нить, соединяющую прошлое с настоящим, человек может уловить суть того, что с ним происходит.Герой книги, неожиданно получив наследство от совершенно незнакомого ему человека, некоего Генри Ружички, хочет выяснить, как он связан с завещателем.
«Текст» уже не в первый раз обращается к прозе Паскаля Брюкнера, одного из самых интересных писателей сегодняшней Франции. В издательстве выходили его романы «Божественное дитя» и «Похитители красоты». Последняя книга Брюкнера «Мой маленький муж» написана в жанре современной сказки. Ее герой, от природы невысокий мужчина, женившись, с ужасом обнаруживает, что после каждого рождения ребенка его рост уменьшается чуть ли не на треть. И начинаются приключения, которые помогают ему по-иному взглянуть на мир и понять, в чем заключаются истинные ценности человеческой жизни.
Роман «Пора уводить коней» норвежца Пера Петтерсона (р. 1952) стал литературной сенсацией. Автор был удостоен в 2007 г. самой престижной в мире награды для прозаиков — Международной премии IMРАС — и обошел таких именитых соперников, как Салман Рушди и лауреат Нобелевской премии 2003 г. Джон Кутзее. Особенно критики отмечают язык романа — П. Петтерсон считается одним из лучших норвежских стилистов.Военное время, движение Сопротивления, любовная драма — одна женщина и двое мужчин. История рассказана от лица современного человека, вспоминающего детство и своего отца — одного из этих двух мужчин.
Йозеф Цодерер — итальянский писатель, пишущий на немецком языке. Такое сочетание не вызывает удивления на его родине, в итальянской области Южный Тироль. Роман «Итальяшка» — самое известное произведение автора. Героиня романа Ольга, выросшая в тирольской немецкоязычной деревушке, в юности уехала в город и связала свою жизнь с итальянцем. Внезапная смерть отца возвращает ее в родные места. Три похоронных дня, проведенных в горной деревне, дают ей остро почувствовать, что в глазах бывших односельчан она — «итальяшка», пария, вечный изгой…