Контр Культ УРа №1 - [81]
— Характерно, как у нас появились неофашисты. Помнишь, что было в социуме в 1977-78 гг.? Всякие забастовки водителей троллейбусов — напряженность, в общем. Надо было как-то этот пар выпускать.
А тогда у нас как раз пошел испанский фильм "Площадь Сан-Бабила, 20 часов". Там действовали такие парни — очень жесткая кампания. У них культивировались качества, с которыми тогда совсем здесь было плохо — честность, прямота, дружба. И очень жестко вместе держались. Имидж у них был тот самый: кожаные куртки, бритые виски. Фильм три года шел в прокате — производил сильнейшее впечатление. С него все и началось.
А так как нужно было с водителями пар выпускать, из этих парней сделали мальчиков для битья. Объявили неофашистами. Так и пошло: парень из газеты узнавал, что он — неофашист. В чем его суть.
Так же, я думаю, у нас сделали и люберов. Сначала просто были в Люберцах некие ребята, ездили в Москву мочить фарцовку. Утюгов не трогали. Потом все читали прессу и оттуда черпали — кто они, как надо. Как-то раз в Ленинграде встретил любера в клечатых штанах. Спрашиваю: чего ты в клечатых штанах? Он говорит: прочитал, узнал, что надо клетчатые штаны носить.
А раньше была еще такая группа — «Аленушка», играла в Люберцах. У нее была такая песенка, жутко популярная:
С нее как раз и начались все «стритовые» расклады, песни. Танцплощадки, уличные дела. В Англии аналог всего этого — Sweet.
А с «Аленушкой» еще Барыкин тусовался. Он же сам с Люберец, хотя сейчас все это забыли. Про Барыкина говорят, что он продался — это неправильно. Он просто такой стал.
***
…После того, как посалили Свона, я в 1978 году поступил в Челябинский институт культуры. Там я учился на режиссера массовых праздников. На одни пятерки.
Там я сделал курсовой пластический этюд под "Child in time". Я стоял весь в красном, с тремя черными пистолетами и в красном луче. А в зеленом луче ко мне шел голый по пояс мальчик с цветком. И протягивал цветок.
Я начинал его фактурить — очень четко, жестко, он падал и застывал в луче зеленого света. Все это шло на фоне экрана, на который проецировались мелькающие слайды — Гарвард и т. п., короче, Чикаго-68. "Child in time" — она ведь этому, в общем, и посвящена:
А потом на меня вдруг, как наваждение, начинало надвигаться как бы море таких мальчиков с цветками. И я начинал сходить с ума — закрывал голову руками, пятился, отступал, бежал. Такой был курсовой этюд.
Учился я там два с половиной года. Потом помахал декану ручкой — вернее, рукой. Поехал из Челябинска обратно в Оренбург.
В Оренбурге я немножко поработал в парке методистом. Поработал так, что маме недвусмысленно сказали, что надо меня увозить из этого города. Мама меня увезла. Мама тогда работала переводчицей с английского. Она, кстати, и делала тот перевод "Child in time". Жила одно время в Индии. Сейчас она — преподаватель английского языка.
С ней мы переехали в Симферополь — по обмену квартир. Но оттуда я быстро попал в спецпсихушку в Днепропетровск. Как попал: разбил стекла. Пришел в одно место забирать назад всякую аппаратуру — а там обозвали козлом, мудаком, пьянчугой. Нервы не выдержали — мы же не роботы… А им только этого и надо было. В результате в Днепропетровске на спецу я проторчал год, а потом еще в Херсоне полгода ждал комиссию — пока выпишут. Что такое спец — рассказывать, я думаю, не надо. Вещь ужасная.
***
…Симферополь-Москва-Таллинн-Вильнюс-Рига-Минск-Витебск-Киев… Опять Симферополь… Но самый крутой город — это Тюмень.
***
…Менялось ли у меня отношение к людям? Коварный вопрос. Бес путал. Очень хотелось бы научиться относиться к людям так, как хотелось бы, чтобы они относились к тебе.
***
…В 1987 году в Симферополе получился ВТОРОЙ ЭШЕЛОН. Как-то тоже спонтанно. До этого 10 лет группы фактически не было. Ну, с НЧ/ВЧ играли. Джемы, джемы. С УКСУС-БЭНД, с ЧУДОМ-ГОДОМ в ДК Горбунова — после него мне еще десять суток дали. Помнишь, за что? Я вышел пробовать микрофон и сказал в него: ПИС ДЕТС. Мир мертв.
Итак, в Ленинграде я узнал, что вышла статья "За ширмой фирмы". Из Ленинграда я поехал обратно в Москву, оттуда — в Новосибирск.
В Новосибирске 11 декабря 1987 г. меня взяли. Совершенно дико: зима, мороз, я в шубе захожу в кабак, стою, вдруг налетают двое, хватают меня и надевают наручники. Прямо американский боевик какой-то.
Дальше меня везут в Симферополь, где кладут в судебную экспертизу. Выясняют, нуждаюсь ли я в психлечении. Мне удалось снять диагноз: у меня ведь диагноз 4б. Если бы не удалось снять — все, положили бы на вечную койку. Мама же не знала ничего, что со мной происходит. Письма, которые я ей писал, не доходили.
Так вот, в Симферополе меня помещают в судебную экспертизу. 20 декабря — этот день я запомнил: 20 декабря у меня дедушка умер в 1967 году. Судебная экспертиза в Симферополе — это улица Розы Люксембург — дом, к сожалению, не помню… Самое интересное — что там происходило.
