Континентальный союз - [25]

— Смотря как пройдет – в тон ответил секретарь ленинградского обкома. На, почитай – и протянул досье Вышинского.

Читал Постышев быстро.

— Убойная вещь – закончив чтение, взвесил он подборку на ладони. Только вот, само по себе оно Стаса не свалит.

— Факт – кивнул Жданов. А кто сказал, что само по себе? Хотя, можешь просто съезда подождать. Сейчас тебе просто ухмыляются, а после… Тухачевскому не ухмылялись, хотя он-то для них вообще своим был. А мы с тобой чужие. Вот и смотри.

Спорить было сложно. Постышев и не стал – согласился.

С Межлауком было не тяжелее. Нарком тяжёлой промышленности, основы экономической мощи страны, до февраля 1937 бывший заместителем Молотова в СНК и председателем Госплана СССР, тоже ждал снятия с должности. Внесший огромный вклад в создание и развитие производства, базы авиационной и танковой промышленности, автор работ по вопросам военной промышленности, строительства и снабжения войск, он имел серьезные расхождения с Якиром и Косиором, пришедшими к власти с отнюдь не хозяйственных должностей и не желающими заниматься скучными цифрами показателей роста выплавки чугуна и выпуска станков. По вопросам промышленности у них немедленно возникли склоки. Косиор и его окружение не хотели медленного поступательного развития. А экономика никак не желала ходить строем, даже по команде ЦК. Объяснить причины можно было человеку, расположенному разбираться в вопросе. Но Косиора цифры и графики утомляли. Не связывались у него с лозунгами партии и количеством танков данные о расходе валюты на закупку станков, количестве бетона для промплощадок и балансе активов. Новый председатель СНК Чубарь, Межлаука наоборот оценивал высоко. Но это судьбу наркома только ухудшало, у новоиспеченного шефа была своя, киевская, команда. И держать у трона такую фигуру он не хотел – не нужна ему была конкуренция.

Микоян, нарком торговли, снабжения и пищевой промышленности, к разговору со Ждановым был готов. Друживший с Калининым и Вышинским, Анастас Иванович человеком был хитрым и осторожным. Косиора невзлюбил, но в заговор просто так не пошел бы. Если бы шестым, не подводившим никогда чувством, не почуял – Косиор проиграет. Своей интуиции он верил.

Позже Жданов и Калинин, с помощью Берия и Постышева втянули в заговор первых секретарей ЦК Азербайджана Багирова, ЦК Казахстана – Мирзояна, Дальневосточного края Варейкиса, Горьковского обкома Прамнэка, главу ВЦСПС Шверника.

* * *

К заговору присоединялись и другие. Например, первого октября в Киеве, на пленуме украинского ЦК, выступал нынешний хозяин Украины Зеленский. Новый первый секретарь поступал по образцу своего начальника. Как и Косиор в Москве, он рассаживал своих ставленников по Украине. Но для них сначала нужно было освободить должности. И доклад "О буржуазно-националистической антисоветской организации бывших боротьбистов и о связях с этой организацией Любченко " был подготовлен как раз для этого. Панас Петрович при Сталине входил в украинское Политбюро и расположением Зеленского не пользовался. Для новой команды он стал лишним.

После пленума Любченко уже собрался было стреляться, поскольку кроме ареста ждать было нечего, а идти в тюрьму не хотелось, но… нагнавший его по дороге к машине заместитель командующего Киевским военным округом Тимошенко посоветовал подождать. И обсудить ситуацию вечером…

С Тимошенко, верным другом и соратником по 1-ой Конной, уже успел поговорить приехавший в Киев Буденный. К Якиру и Косиору бывший конармеец ни малейшей симпатии не испытывал и до этого, а после подтвержденного документами рассказа боевого друга и покровителя об убийстве ими Сталина… вот последнего Тимошенко уважал. И поквитаться за его смерть считал для себя вполне естественным.

Маршалу о Любченко он доложил сразу после пленума, охарактеризовав просто: "…неплохой мужик, крупный работник. Есть, правда, за ним политические грешки – он когда-то был петлюровцем".

Такие мелочи Семена Михайловича через двадцать лет после войны не смущали, и стреляться Любченко он отговорил. А на косиоровской Украине у ждановцев появился свой человек. Кровно заинтересованный в их победе.

И вербовка сторонников продолжалась.

* * *

Бельский привлек старого сослуживца, во многом обязанного ему карьерой, Дагина. Последний занимал пост начальника отдела охраны руководителей партии и правительства и управления коменданта Московского Кремля, и его вербовка стала огромной удачей. Дагин о судьбе своего предшественника в Кремле, Ткалуна, слышал. И к заговорщикам идти не хотел, предъявленные Бельским все те же документы Мануильского его не впечатлили. Тогда замнаркома повез его на личную встречу со Ждановым и Буденным. Сразу, прямо из кабинета, в котором они разговаривали.

Лев Николаевич понимал, чем рискует. И отпускать бывшего подчиненного не собирался. Он бы предпочел его убедить, но в случае малейших сомнений, колебаться не планировал. На кону стояла его собственная жизнь, а к такой ставке замнаркома относился серьезно. Дагин это понял. У него было два варианта: сдать заговорщиков, либо примкнуть к ним. За раскрытие реальной антиправительственной организации, Агранов бы его наградил. Но выше не продвинул бы, некуда. Увидев, что в числе заговорщиков действительно высокопоставленные лица, комендант решился. Давний приятель Бельский до этого не подводил ни разу, а Буденный и Жданов виделись людьми основательными, с очень неплохими шансами. Жданов твердо обещал в случае удачи переворота награду самому Дагину и его младшему брату, работавшему в Ростовском обкоме комсомола. И чекист сотрудничать согласился.