Континент Евразия - [3]

Эта книга не просто исторический документ, но доктрина, утверждение, план, программа, глобальный проект. Ясно, что сторонники конвенциальных путей и банальных позиций не смогут принять евразийских идей, остающихся столь же нонконформистскими, полемически заостренными, шокирующими, как и в свое время. Но это лишь показатель их жизненности, "неархивности".

Евразийство сегодня возрождается. Книга Савицкого — краеугольный камень этого возрождения.

О материалах, использованных в книге

В данное издание включен ряд статей и монографий П. Н. Савицкого, отражающих разные стороны его евразийских воззрений — философских, идеологических, геополитических, географических, экономических. Все тексты выбраны и расположены по тематическому признаку, независимо от хронологии. Жизнь Савицкого была борьбой. Для систематизации своих воззрений, их планомерного и последовательного изложения у него не было условий. Этим объясняется некоторая неизбежная фрагментарность всей книги, составленной из различных частей. Тем не менее основные направления его мысли изложены достаточно полно.

Помимо статей и монографий, опубликованных ранее в эмигрантской печати или в недавних российских сборниках, помещаем несколько архивных материалов из Фонда П. Н. Савицкого, в частности его письмо Петру Струве.

Кроме того, мы решили включить текст коллективного манифеста евразийцев "Евразийство (опыт систематического изложения)", так как, судя по архивным материалам, большая его часть, концепция и замысел принадлежат именно Савицкому. Кроме того, данный материал крайне важен для понимания евразийского мировоззрения.

О подготовке издания

В осуществлении этого проекта принимали участие сотрудники редакции издательства "Аграф", исследователи историко-религиозной ассоциации "Арктогея", ряд работников библиотек и Государственного архива Российской Федерации. Особую признательность за помощь в подготовке материалов выражаем историку Александру Шатилову.

А.Дугин ЕВРАЗИЙСТВО (опыт систематического изложения)

I Вред ложных идеологий и жизненная необходимость истинной идеологии

Всякое жизненное движение определяется некоторой идеологией и вытекающей из нее системой конкретных задач (программой), которые, с другой стороны, обусловлены данной исторической обстановкой. Естественно, что задачи и система их меняются в зависимости от условий, места и времени, что всплывают и ставятся новые практические цели и меняются и даже отмирают старые. Однако именно идеология проводит некоторые определенные границы, за которыми "прагматизм" или практицизм движения вырождается в беспринципный оппортунизм. Ибо оппортунизм как раз и связан с отсутствием идеологии или, в лучшем случае, с ее неясностью и неразработанностью. Поучительным примером может служить сменовеховство. Сменовеховцы исходили из сильного и правильного ощущения того, что русская история совершается на территории России и что — худо ли это или хорошо — в основе русского революционного процесса под поверхностью коммунистического безумия протекает подлинное, национальное развитие России, жизненно важное для ее будущего и даже для будущего всей человеческой культуры. Но признание этого факта, давно уже очевидного для многих русских людей, стонущих под игом коммунизма и все же не отчаивающихся в будущем, еще не есть идеология. Не дав себе труда определить, в чем смысл искажаемого коммунизмом русского развития, в чем идеалы и цели России, сменовеховцы не сумели противопоставить коммунистическим декламациям что-нибудь новое, жизненное и ясное. От признания факта они сразу же перешли к поклонению факту, и поворот к России стал для них началом растворения в коммунизме. Сменовеховцы превратились в оппортунистов, чтобы затем переродиться в бардов коммунизма. Вместо того чтобы сделаться носителями исторического процесса, они сделались его рабами и игрушками.

Обреченность всякого оппортунизма заключается в отсутствии идеологии и, собственно говоря, есть само это отсутствие. Оговоримся. Нельзя, конечно, отрицать, что оппортунисты иногда считают себя обладателями некоторой идеологии. Но эта "идеология" никак не связана именно с данным конкретным моментом, никак не определяет поведения, но хранится про запас на случай неопределенного будущего, которого, вероятно, никогда не будет. Она отвлечена от конкретности, отвлеченна или абстрактна и потому расплывчата и недейственна. Она не идеология, а абстракция; и мы делаем ей честь, называя ее "абстрактной идеологией"; лучше называть ее доктринерством. Подобная абстрактная идеология может оставаться сравнительно безобидной, губительной лишь для тех, кто ее исповедует и тем самым превращается в безыдейного оппортуниста. Тогда ее все равно что совсем нет. Но она может стать в высокой степени опасной и вредной, если носители се поверят в ее осуществимость и постараются ее осуществить. Ведь ясно, что попытка осуществить абстракцию необходимо приводит к пренебрежительному и отрицательному отношению ко всему конкретному, в абстрактные формулы не укладывающемуся. Живая конкретная действительность отрицает, высмеивает и разрушает абстрактные формулы, к тому же — по немощи человеческой — чаще всего ошибочные; и, если носитель абстрактной идеологии не хочет от нес отказаться и в то же самое время охвачен пафосом деятельности, ему остается один только выход: ломать и разрушать конкретную действительность, чтобы в конце концов погибнуть в борьбе с ней.