Континент - [10]

– Вы совершенно правы, полковник… – медленно сказал Гай.

– Итак, вы соглашаетесь?

– Соглашаюсь, – сказал Гай. – Не знаю, вы или сходите с ума, делая мне такое предложение, или я рехнулся, приняв его, но вы правы – такой случай бывает раз на десять жизней…

Да, так оно все и было, подумал Гай, допивая остатки шампанского. Согласиться ради завораживающей возможности первым из землян столкнуться с Подлинно Необычным… чтобы просыпаться с тяжелой головой посреди улицы? Чтобы жрать водку в компании упыря-философа и мертвого подпоручика, убитого шесть – десять лет назад? Чтобы сомневаться в реальности внешнего мира и ловить себя на щекочущем желании остаться здесь, и творить что угодно, абсолютно все, что только в голову взбредет? Но можно ли ради абсолютной свободы расстаться со своим прошлым, со своей страной, со своей действительностью? Стоит ли того Ирреальный Мир?

Над самым его ухом взвизгнули тормоза. Рядом остановился черный фургон с мигалками, прожекторами и белой надписью во весь борт: «Служба безопасности». «Вот те раз, – бесшабашно подумал захмелевший Гай, – ни о чем таком слышать не доводилось, и вообще ничего подобного здесь не должно быть, об этом как-то со всей определенностью высказывался Савва…»

К нему подошли двое в оливкового цвета форме неизвестного покроя, крепкие, усатые, с тяжелыми кобурами и никелированными наручниками на поясах.

– Гай Олег Николаевич? – заглядывая в какую-то бумажку официального вида, поинтересовался один.

– Ну, – отозвался Гай, не вставая.

– Вы арестованы. Встать!

Не тот ли это случай, когда надлежит пустить в ход свои особые девятимиллиметровые полномочия? Вдруг здесь существует некая контрразведка, такая же ирреальная, как все остальное вокруг, и им с некоторым запозданием стало известно, что среди них чужак? Но это означало бы упорядоченность, а откуда здесь порядок?

Его невежливо подняли с асфальта, защелкнули на запястьях наручники и втолкнули в кузов. Кузов был самым обычным: в углу росли грибы, в другом ворочался упырь в наручниках, хмурый такой упырек, тут же сипло сообщивший, что это свинство, поскольку противозаконного он ничего не делал, а всего лишь обмочил с балкона пикет Общества Трезвости, расположившийся перед входом в одну из самых уютных пивных. На осторожные расспросы Гая упырь неохотно пробурчал, что никакой такой службы безопасности отродясь не водилось и, по его, упыря, глубокому убеждению, эта свежевылупившаяся контора – не что иное, как результат подрывной деятельности Райского посольства. Есть такое предположение. Что-то в последнее время ангелы, святые и херувимчики, которых обычно игнорировали, зашевелились и шмыгают с хитрющими рожами. Похоже, зря игнорировали. Он, упырь, с похмелья, и ему трудно делать обобщения и анализировать, но как бы это не переворот с подлой целью присоединить Ирреальность к Раю…

Разговор этот успокоил Гая. Если только упырь не брехал с похмелья, обмоченный пикет Общества Трезвости – настолько невинная шалость, что глупее повода для ареста и не придумаешь в Ирреальном Мире. Ангелы – это еще куда ни шло… Может, действительно переворот, и Савва что-то такое говорил между двадцать пятой и двадцать шестой рюмками…

В окруженном высокими бетонными стенами дворике их разлучили, вытряхнув из машины. Хохочущего упыря уволокли в какой-то подвал, из которого доносился мощный храп неизвестного зверя, и, перекрывая его, бронтозавр Гугуцэ орал что-то про Красную книгу, под протекторатом коей находится. Гая повели чистым пустым коридором и втолкнули в большую светлую комнату. Там висел портрет незнакомого благообразного негра с седой бородой, в фиолетовой кардинальской мантии, а под портретом сидел усатый толстяк в таком же, как на конвоирах, мундире, и пил пиво, постукивая воблой о край стола. Еще там стояли небольшой компьютер и огромный сейф, разрисованный в три краски веселенькими цветочками.

– Ага, – сказал толстяк. – Явился. Капитан Мумура – это я. Любить и жаловать не прошу, откровенно говоря, не за что. Посадите его, падлу.

Гая тычком усадили на стул. За спиной недобро сопели конвоиры.

– Итак, Альзо, – сказал капитан Мумура. – Запираться не будем, да? А то зубы выбью. И кастрирую ржавыми пассатижами, Гай… Как же, наслышан. Что скажет техника?

– А поди ты к такой-то матери, – сказал компьютер. – Сам расхлебывай. Что я тебе, Спиноза? Нашел, понимаешь, крайнего. – Он подумал, помигал лампочками и добавил: – Обормот. Я те не панацея и не пророк.

– А по вводам не хочешь? – обиделся капитан Мумура.

– Я вот те дам вводы, старый пидер, – грозно пообещал компьютер. – Током сейчас хряпну – штаны уронишь. Наполеончик, тоже мне. Видел я в гробу твою бабку в белых пинеточках, сморкач недоделанный, и дед твой за метеоритами с сачком бегал…

Капитан Мумура метнул воблу, и она застряла в какой-то щели. Компьютер откусил половину, выплюнул остальное на пол, с хрустом пожевал и загоготал:

– Пузо подбери, шнайпер!

Засим с лязгом отключился от сети и зажег табло: «Ушел в себя». Вся эта мизансцена прибавила Гаю бодрости.

– Так… – тихо, зловеще процедил капитан Мумура. – Ну, Гай, выкладывай.