Конт - [5]

То, что он сделал дальше, вызвало у Виктории шок и едва не привело к полноценной истерике. Берт что-то тихо проговорил, привычным жестом протянул руку и застыл на месте, увидев ошалелый взгляд.

– Ты куда руки тянешь! – Она едва не рычала от возмущения. Мало того что заперли в мужском теле, так еще всякие извращенцы пытаются облапать!

– Пис, пис, – пролепетал парень, показывая на пол.

– Что? На пол? А горшки здесь еще не изобрели? – заорала Виктория, наконец-то поняв, чего от нее хотят.

Парень испуганно упал на колени и склонил голову.

Черт! Да что же это такое?! Лежать нагишом перед незнакомым мужчиной было неприятно и холодно. Она попыталась успокоиться. Глубокое дыхание и медленный счет до десяти помогли справиться с дрожью в руках и желанием что-нибудь разбить. Нужно срочно выздоравливать и изучать местный язык. То, что она здесь не простой человек, Виктория поняла сразу, увидев, с каким почтением к ней обращается слуга. Но очень хотелось бы знать, насколько непростой?

– Берт! – позвала она. Парень подполз ближе, она ткнула рукой в большой глиняный горшок, который стоял на столе, и вопросительно посмотрела в глаза слуги.

Слава богу, тот оказался не идиотом. После нескольких минут пантомимы и рычания он наконец-то догадался, что от него требуется. Но, прежде чем отдать горшок хозяину, который сегодня почему-то наотрез отказался от его помощи, громко и четко произнес название предмета.

– Джбан, – старательно повторила Виктория несколько раз подряд. На память она никогда не жаловалась и надеялась, что вместе с душой это тело получило и ее мозги.

Дальше стало легче. Берт, тщательно проговаривая, называл каждый предмет в комнате, а она повторяла. Некоторые слова сразу произносила правильно, а некоторые переспрашивала и старательно повторяла по много раз. А затем ткнула пальцем в пачку бумаг, давая понять, что собирается не только учить речь заново, но и учиться писать. Судя по удивлению, проскользнувшему на лице слуги, для него это было странно и неожиданно. Похоже, реципиент никогда не стремился к знаниям. Может быть, он считал, что искусство мечника более важно, чем искусство писаря? Пока Берт чинил перо и ходил за плошкой с чернилами, Виктория провела ревизию организма. Множество синяков, поджившая рана на затылке, вывих ноги, несколько неглубоких ран на спине и нехорошая болезненная рана на боку. Рассмотреть ее она не смогла, было тяжело сгибаться – судя по всему, ребрам тоже досталось. Интересно, кто это так обработал нехилого в общем-то мужчину?

Вернулся Берт в сопровождении двух парней, одетых в такие же, как у него, замызганные серые холщовые штаны и рубахи. Только поясов у них не было. Они принесли несколько дополнительных подушек и устроили с их помощью вполне сносное кресло. Следом еще один мужчина – русобородый и могучий – притащил маленький столик, который удобно ставить на кровати. Он что-то спросил, но Виктория его не поняла. Богатырь только головой покачал.

Виктория с энтузиазмом принялась за изучение языка. Ей просто необходимо было занять мозг, чтобы не свихнуться. Язык оказался на удивление легким, очень похожим на чешский, который она неплохо знала. К вечеру женщина уже могла назвать все предметы в комнате. Узнала, что местная «собачка» называется «тау» и что сука, которая лежит у ее кровати, носит гордую кличку Кусь. Еще она выяснила, что ее имя Алан Валлид и что она – точнее он – конт. Конт – это тот же граф. Неплохо, неплохо. Берт оказался Альбертом, он был молочным братом ее реципиента. Это удалось выяснить не столько при помощи слов, сколько при помощи долгого махания руками, имитации детского плача и подсунутых под рубашку на груди тряпок.

Берт несколько раз пытался ее накормить, но Виктория только нетерпеливо отмахивалась и пила травяной отвар, отказываясь от еды. К вечеру слуга заметно устал, и она с сожалением решила остановиться. Жестами приказала навести в комнате порядок, что тоже вызвало удивление. Но Берт не посмел ослушаться. Те же молчаливые мужчины, что приносили подушки, заменили в железном подсвечнике свечи, смели старую солому и застелили новую, убрали со стола и внесли в комнату два деревянных стула с высокими спинками.

Виктория сразу заметила перемену в настроении слуги. Парень засуетился, как только принесли стулья. Он что-то неразборчиво прошептал с виноватым лицом, убирая столик с кровати и быстро пряча исписанные бумаги в стол. Затем раскидал подушки и уложил хозяина, накрыв его одеялом до подбородка.

– Берт, кто идти? – спросила она у слуги.

– Манжелика и ксен. – Парень указал пальцем на правую руку конта.

Виктория поднесла к лицу ладонь и только сейчас обратила внимание на толстое золотое кольцо, виноградной лозой обвивающее средний палец. Обручальное? Жена? У нее есть жена? Виктория Викторовна едва не задохнулась от возмущения. Она открыла рот, чтобы выдать все, что думает о тех, кто ее так осчастливил, но не успела. Дверь открылась, и в комнату величаво зашел худой мужчина в серой сутане, но не на него с ужасом смотрел конт Валлид. Следом за ним в дверь вплыло бледно-голубое облако с темно-русой косой. Розовые губы растянулись в скорбной улыбке, от этого щеки стали казаться еще больше. Дама поднесла к узким щелкам заплывших жиром глазок платочек и всхлипнула, отчего оба ее подбородка затряслись.