Конструктор В. А. Дегтярев - [33]

Шрифт
Интервал

Вскоре В. А. Дегтярев вместе с В. Г. Федоровым был приглашен в Москву к заместителю Председателя Реввоенсовета СССР и Народного комиссара по военным и морским делам М. В. Фрунзе. Вспоминая об этой встрече, В. Г. Федоров писал:

• Фрунзе раскрыл перед нами широкую перспективу творческой работы советских оружейников и поставил задачу по созданию ручного пехотного пулемета, которым уже вплотную тогда занимался Дегтярев.[78]

В. А. Дегтярев вспоминал об этом так:

• Михаил Васильевич принял нас очень тепло, долго и подробно расспрашивал о работе, о планах на будущее, о наших замыслах. Я хотел высказать товарищу Фрунзе свои мечты о русском пулемете, но он, словно прочитав мои мысли, сам заговорил об этом. Михаил Васильевич сказал, что Красной Армии крайне нужен легкий, прочный и надежный пулемет и что создать такой пулемет должны мы, советские изобретатели. И если потребуется, то государство окажет нам любую помощь.[79]

Беседа с М. В. Фрунзе произвела на В. А. Дегтярева глубокое впечатление. Слова выдающегося советского военачальника о необходимости создать отечественный ручной пулемет он воспринял как боевое задание и с новыми силами приступил к доработке своего первого опытного образца.

Каждую деталь пулемета В. А. Дегтярев делал своими руками. После кропотливых расчетов, многих экспериментов и стендовых испытаний в Москву была отправлена телеграмма о том, что ручной пехотный пулемет изготовлен и может быть представлен на полигонные испытания.

Испытания этого пулемета, состоявшиеся поздней осенью 1924 г., к сожалению, закончились неудачно. Во время испытаний на живучесть сломался боек и пулемет вышел из строя. Тем не менее Государственная комиссия под председательством С. М. Буденного отметила положительные качества ручного пехотного пулемета системы Дегтярева и отозвалась о нем как о пулемете ближайшего будущего.[80]

Итоги войсковых испытаний переделочных систем пулемета Максима подтвердили этот вывод и еще раз показали, что работу над ручным пулеметом Дегтярева необходимо форсировать.

В докладе председателя Артиллерийского комитета от 31 июля 1926 г. отмечалось, что по простоте конструкции и дешевизне изготовления пулемет Дегтярева значительно превосходит пулемет Максима — Токарева, баллистические качества его также выше, поскольку в нем нет значительного дрожания при стрельбе, единственный недостаток — слишком большой темп стрельбы, который вполне может быть устранен.[81]

Для доказательства преимуществ ручного пулемета Дегтярева в докладе приводились сравнительные данные по ручному пулемету Дегтярева, станковому пулемету Максима и ручному пулемету Максима — Токарева. Ручной пулемет Дегтярева был конструктивно проще, так как имел 43 части вместо 282 у станкового пулемета Максима и 197 у ручного пулемета Максима — Токарева. В связи с этим число технологических операций при обработке деталей ручного пулемета Дегтярева было в 4 раза меньше, чем пулемета Максима, и почти в 3 раза меньше, чем ручного пулемета Максима — Токарева. Стоимость изготовления пулемета системы Дегтярева была гораздо ниже, чем станкового пулемета Максима и ручного пулемета Максима — Токарева.

В связи с этим уместно заметить, что в 1926 г. финский подданный инженер Карл Пело предложил нашей стране свой образец ручного пулемета. Однако специальная комиссия Главного артиллерийского управления, изучив пулемет, отметила в нем ряд конструктивных недостатков и сделала заключение: «Пулемет Пело даже в своем новом варианте будет значительно сложнее пулемета Дегтярева…»[82]

Последующие испытания показали, что ручной пулемет системы Дегтярева по всем своим данным стоит гораздо выше всех известных в то время пулеметов этого типа.

Из двух представленных на новые испытания пулеметов Дегтярева было сделано по 20 тыс. выстрелов. Всего на 40 тыс. выстрелов, сделанных из обоих пулеметов, приходилось 0,6 процента задержек, наибольшее количество которых произошло вследствие невыбрасывания гильз из патронника, осечек, пропусков и утыканий патронов в магазине. Были выявлены и некоторые менее значительные дефекты.[83]

Независимо от хода и результатов дальнейших испытаний Ковровскому заводу был дан заказ на изготовление первой опытной партии в количестве 100 пулеметов, предназначенной для широких войсковых и полигонных испытаний.

В 1927 г. ПКБ завода были представлены для испытаний три новых опытных образца ручного пулемета системы Дегтярева.

Первый образец представлял собой пулемет, доработанный по замечаниям, сделанным комиссией. Затворная рама, выбрасыватель и стержень газового поршня изготовлены из хромоникелевой стали; очертание бойка ударника изменено по форме бойка пулемета Льюиса как более стойкого, внесены другие незначительные изменения. 17–21 января пулемет был испытан на заводе специальной комиссией с участием членов Артиллерийского комитета.

По результатам испытаний было решено признать процент задержек незначительным (0,3–0,5), число различных поломок — минимальным, а систему — выдержавшей испытания. Вместе с тем комиссия отметила, что во время испытаний часто приходилось прибегать к частичной отладке пулемета при появлении задержек. Для облегчения отладки и достижения большей простоты в обращении ПКБ было поручено: «Произвести ряд изысканий в этом направлении, использовав возможность замедления в отпирании затвора для большей легкости экстракции гильз».


Рекомендуем почитать
Жизнь с избытком

Воспоминания о жизни и служении Якова Крекера (1872–1948), одного из основателей и директора Миссионерского союза «Свет на Востоке».


Пазл Горенштейна. Памятник неизвестному

«Пазл Горенштейна», который собрал для нас Юрий Векслер, отвечает на многие вопросы о «Достоевском XX века» и оставляет мучительное желание читать Горенштейна и о Горенштейне еще. В этой книге впервые в России публикуются документы, связанные с творческими отношениями Горенштейна и Андрея Тарковского, полемика с Григорием Померанцем и несколько эссе, статьи Ефима Эткинда и других авторов, интервью Джону Глэду, Виктору Ерофееву и т.д. Кроме того, в книгу включены воспоминания самого Фридриха Горенштейна, а также мемуары Андрея Кончаловского, Марка Розовского, Паолы Волковой и многих других.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.


Лик умирающего (Facies Hippocratica). Воспоминания члена Чрезвычайной Следственной Комиссии 1917 года

Имя полковника Романа Романовича фон Раупаха (1870–1943), совершенно неизвестно широким кругам российских читателей и мало что скажет большинству историков-специалистов. Тем не менее, этому человеку, сыгравшему ключевую роль в организации побега генерала Лавра Корнилова из Быховской тюрьмы в ноябре 1917 г., Россия обязана возникновением Белого движения и всем последующим событиям своей непростой истории. Книга содержит во многом необычный и самостоятельный взгляд автора на Россию, а также анализ причин, которые привели ее к революционным изменениям в начале XX столетия. «Лик умирающего» — не просто мемуары о жизни и деятельности отдельного человека, это попытка проанализировать свою судьбу в контексте пережитых событий, понять их истоки, вскрыть первопричины тех социальных болезней, которые зрели в организме русского общества и привели к 1917 году, с последовавшими за ним общественно-политическими явлениями, изменившими почти до неузнаваемости складывавшийся веками образ Российского государства, психологию и менталитет его населения.


Свидетель века. Бен Ференц – защитник мира и последний живой участник Нюрнбергских процессов

Это была сенсационная находка: в конце Второй мировой войны американский военный юрист Бенджамин Ференц обнаружил тщательно заархивированные подробные отчеты об убийствах, совершавшихся специальными командами – айнзацгруппами СС. Обнаруживший документы Бен Ференц стал главным обвинителем в судебном процессе в Нюрнберге, рассмотревшем самые массовые убийства в истории человечества. Представшим перед судом старшим офицерам СС были предъявлены обвинения в систематическом уничтожении более 1 млн человек, главным образом на оккупированной нацистами территории СССР.


«Мы жили обычной жизнью?» Семья в Берлине в 30–40-е г.г. ХХ века

Монография посвящена жизни берлинских семей среднего класса в 1933–1945 годы. Насколько семейная жизнь как «последняя крепость» испытала влияние национал-социализма, как нацистский режим стремился унифицировать и консолидировать общество, вторгнуться в самые приватные сферы человеческой жизни, почему современники считали свою жизнь «обычной», — на все эти вопросы автор дает ответы, основываясь прежде всего на первоисточниках: материалах берлинских архивов, воспоминаниях и интервью со старыми берлинцами.


Последовательный диссидент. «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой»

Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.