Константин Заслонов - [3]

— Да, — согласился Женя, умолчав о том, что летом он охотнее гонял бы мяч, нежели читал книгу.

Подложив под голову руки, Заслонов лежал и смотрел в небо. Легкие белые облачка таяли в голубом просторе. Где-то там, вверху, таяла и песня жаворонка, неутомимо взбиравшегося по своей невидимой лесенке.

— Ну, как твоя последняя авиамодель? — спросил Заслонов.

Он знал, что Женя в свободную минуту мастерит дома модели самолетов.

— Погибла! — смущенно почесал затылок Женя.

— Как так?

— Вчера бабушка сожгла…

— Почему?

— Она говорит: «Искала лучинок на растопку самовара, вижу — подходящие палочки… Взяла и сожгла…»

— Значит, придется делать новую? — смотрел, улыбаясь, Заслонов.

— Сделаю новую! Лучше сделаю! — уверенно ответил Женя.

— А ты знаешь, что я когда-то поступал в летную школу; тоже, как и ты, хотел быть летчиком? — спросил дядя Костя.

— Вот это дело! — загорелся Женя. — Летчиком быть, Константин Сергеевич, лучше всего! Летчик лучше всех защищает Родину!

— Родину каждый должен защищать лучше всего! — раздельно сказал Заслонов. — Ну, поехали! Довольно отдыхать! — поднялся дядя Костя.

Они сели на мотоциклет. Телеграфные столбы, какие-то подводы снова побежали назад. Навстречу им стремительно неслась Орша. Вот уже и мост через Днепр.

Еще издалека Заслонов увидал на площади толпу.

«Неужели такая очередь на автобус?» — подумал Заслонов.

Но тотчас же заметил: один автобус стоял у остановки, второй — поодаль, и никто не обращал на них внимания.

Все головы были подняты вверх, к радиорупору, висевшему на столбе.

Заслонов остановил мотор и прислушался. Из репродуктора несся бодрый, боевой марш.

Народ расходился. Лица у всех были возбуждены. Люди уходили с площади, продолжая горячо о чем-то говорить друг с другом.

— Что передавали? — спросил Константин Сергеевич у какой-то женщины, которая быстро шла от площади.

— Война! Фашисты на нас напали! Выступал товарищ Молотов, — ответила женщина.

Константин Сергеевич разогнал мотоциклет. Тот взревел сиреной и помчался на третьей скорости.

«В депо! Скорее в депо!»

Всё сразу стало иным: и голубое небо, и придорожные кусты.

«Поставить на пары́ запасной парк! Выпустить на линию возможно больше паровозов! Скорее за дело!» — думал Заслонов.

«Жар-птица» вихрем влетела в поселок.

Дядя Костя не повернул к своему дому, а помчался прямо в депо. Когда он перемахнул через переезд и уменьшил газ, то увидел, что к депо со всех сторон торопились железнодорожники.

Деповцы были озабочены, но полны решимости.

IV

Депо работало круглые сутки. Гудки отменили; да в них теперь не стало и нужды: всех рабочих перевели на казарменное положение, и они жили в мастерских.

Люди работали по многу часов подряд, не ожидая смены. Покончив с одним паровозом, тотчас же принимались за следующий. В столовую бегали тогда, когда выдавалась свободная минутка. Спали где придется, по большей части — прямо на дворе, возле депо. У всех была одна цель, одно стремление — поскорее выпустить на линию побольше паровозов, как постановили деповцы на первом митинге, который состоялся еще 22 июня, в «промывке».

ТЧ подавал своим рабочим пример. Он ни минуты не оставался без дела. Глядя на него, невольно думалось: «Да спит ли когда-нибудь дядя Костя?»

Надев рабочий комбинезон, Заслонов так и не снимал его.

Вот ТЧ только вылез из смотровой канавы, где внимательно выстукивал громадный «ИС», а через минуту Заслонов уже в другом месте: сам навешивает дышла на запасной паровоз «Щ».

Его видели с баббитовым молотком и гаечным ключом в руках. Не раз Константин Сергеевич брал лом, как простой слесарь. Спал он немного, забегая под утро в свой кабинет, хотя и здесь, на кожаном диване, спалось тоже не особенно спокойно: телефоны никак не могли угомониться даже ночью.

Домой Константин Сергеевич наведывался ежедневно, но на пять-десять минут, — больше не позволяла работа.

Оршанцы не ударили лицом в грязь: за двое суток поставили на пары́ весь большой запасной парк. Кроме того, они организовали охрану поворотного круга и здания депо и создали истребительный батальон для поимки диверсантов.

Но первые три дня войны прошли спокойно, как будто бы военная гроза была где-то далеко-далеко.

В ночь с 24 на 25 июня Заслонов, вконец утомленный, еле стоявший на ногах, прилег у себя в кабинете отдохнуть. Ему приснился нелепый сон, будто маленький домик нарядческой вдруг тронулся с места и с невероятным грохотом ударился в «промывку».

Заслонов вскочил.

Гулко били зенитки. Над головой противно гудели самолеты.

— Фашисты! Налет!

Он кинулся из кабинета.

Нигде не было видно ни пожара, ни следов разрушений: значит, бомба упала не на территории депо и вокзала.

Не успел Заслонов добежать до «подъемки», как где-то грохнула вторая.

В депо все были на своих местах, никто из рабочих и не подумал оставлять работу и уходить.

Бомбоубежища настоящего не было, только вырыли щели для укрытия от осколков; но железнодорожники даже их делали с неохотой:

— Чего рыть? И в смотровой канаве спрячемся. А если уж попадет, то всё равно.

Первый налет прошел для депо и вокзала благополучно. После него фашисты на несколько дней оставили Оршу в покое.