Константин Киба: Превосходство Пробужденного. Том 3 - [68]

Мне срочно нужно связаться с Ли. Если даже Патрик столько узнал, то этот молчаливый японец… просто ходячая бомба. Осматриваюсь, беру с ближайшей стойки ножницы, многозначительно сжимаю:

— Стоит ли мне убить тебя прямо сейчас?

Патрик не проявляет видимых признаков страха. Но мы оба понимаем, что после такого ментального стресса он ослаб:

— Ты же тоже хочешь убрать сосуды суммы, верно? Открыть этому миру возможности настоящей магии. Ты хочешь из Земли сделать… кхм…

Киваю:

— С появлением эфира все в этом мире изменится. Он и так меняется, но очень медленно. Я только ускорю процесс.

— И когда появится настоящая магия, мы… просто перебьем друг друга.

— Скорее всего, — пожимаю плечами. — Люди — слабейшие из разумных рас. И опыт подсказывает мне, что тяжелее меча им лучше ничего не давать. Но знаешь, Патрик. Боги моего мира дают вам шанс.

— Прежде, чем я отвечу убивать меня или нет, ответь ты. Зачем тебе все это? Зачем надо давать Земле магию?

Изучаю Патрика. Ладно, была ни была:

— Потому что наши миры соединены. Давай скажу так. Пропускной канал магии увеличится в обоих мирах.

— И это нужно твоей богине или тебе? Это сделает тебя сильнее? Ее? В новую смуту мы чуть не погубили планету. Я бы не хотел повторения истории.

На секунду Патрик вгоняет меня в замешательство:

— Если ты видел мои воспоминания, то знаешь ответы на эти вопросы.

— Видел. И не разделяю твоей фанатичности. Ты в нее веришь, но я всего лишь посмотрел короткометражное кино из твоих воспоминаний. И твоей веры не разделяю. Уж извини, но помыслы паукообразных женщин мне не кажутся достойными доверия. Я знаю, что ты старше меня… мягко выражаясь. Но не считаешь, что это твой недостаток? Сотни лет тебе промывала голову какая-то… богиня. А я сейчас являюсь свежим взглядом на твою веру в неё.

Замечаю, как Патрика пробивает мелкая дрожь, но он очень старается мне этого не показывать. Эмоционально никак не реагирую на слова мальчишки, но неожиданно для самого себя, с губ слетает очень опасный вопрос:

— И что бы ты сделал на моём месте?

* * *

Меня отправили в другую комнату и закрыли на три замка, поставив у входа пиджачников. Но чуткий слух слышит всё.

— Это недопустимо, — строго нравоучала Патрика леди Эдвайс за стеной. — Пока я жива, я не допущу чтобы этот нелицеприятный индивид находился в моем имении дольше положенного. Да еще промывал мозги моему единственному наследнику. Ты сам веришь в то, что говоришь?

Сижу, цепляю зубочисткой оливки, отправляю в рот. Какая же гадость… В Варгоне такие ягоды не растут. Вот только… Почему хочется еще?

— Это не обсуждается, матушка. Если ты считаешь меня наследником семьи Эдвайс, то будь добра, начинай прислушиваться к моему мнению.

— Он промыл тебе мозги. Очнись.

— Неверная интерпретация, матушка. Он вложил мне страх, который сам же и убрал. Ты сама знаешь, что невозможно изменить разум настолько. И если бы было возможно, то это труд целой бригады одаренных гипнотического направления в течение нескольких лет. Я знаю, на что он способен. Я также побывал в его голове, как и он в моей.

— Тогда позволь мне лично проверить, что в этой твоей голове все, как и прежде.

— К сожалению, не могу.

— Вот поэтому мне тяжело с тобой согласиться. Это слишком подозрительно.

— Вовсе нет. Просто в моих мыслях появилось то, что я хотел бы оставить при себе. Но поверь, это мои мысли — личные. Ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы доверять моим взглядам. Если я хоть немного сомневался бы, то обязательно дал бы тебе себя проверить.

Голос леди Эдвайс меняется, становится тише:

— Хочешь логики? Хорошо. Послушай себя, сын. Ты не доверяешь собственной матери. Неужели тебе не кажется это странным? Это первый признак засомневаться в самом себе.

— Я не хочу тебя огорчать, матушка, но я и раньше мог позволить себе что-то скрыть от тебя. И это было во благо нашей семьи. Во благо всего Вельтешафта. К сожалению, твои взгляды часто имеют… устаревший характер. И мне приходилось действовать самостоятельно. Но сейчас я вынужден сказать прямо.

— Понимаю. Пошел по стопам отца. Он тоже скрывал от меня многие вещи. Возможно, поэтому он так быстро помер.

— Благодарю, матушка, за заботу и сравнение.

— Это не комплимент, — вздыхает. — Хорошо, Патрик. Ты всегда был умным сыном, и я дам тебе шанс поступить так, как считаешь правильным. Но помни, что ты уже подвел нашу семью, когда вышел на бессмысленный поединок и проиграл. Не повторяй своих ошибок.

— Я это запомню. И навещу тебя позже и постараюсь успокоить более значимыми аргументами. Но сейчас ты просто должна мне довериться. Если мы лишимся и доверия друг к другу, то семья Эдвайсов долго не протянет.

Леди Эдвайс не отвечает какое-то время. Я будто сквозь три стены чувствую, как она испытывающее смотрит на сына.

— И еще, матушка. Пожалуйста, не посвящай в наш разговор дядю Монтано. Боюсь, что он может силой влезть мне в голову. Я разберусь с ним сам.

— Он сожрет тебя с потрохами, Патрик. Нас всех, — холодно отвечает леди Эдвайс. — Но я тебя поняла. Делай, что должен. И не забудь наш девиз.

Слышу, как она выходит, хлопая дверью.

Пережевываю три оливки разом, одновременно страдая от этой гадости и наслаждаясь вкусом. Патрик приходит ко мне через минуту. Он переоделся. И теперь выглядит, как и ранее. Гордый, надменный аристократ, чье слово — закон. Весьма неплохие качества для его возраста, стоит признать.