Константин Киба: Превосходство Неодаренного - [130]

Цепляюсь своим подсознанием за отросток чужого страха.

В этом мире люди имеют огромный потенциал в почти настоящей магии разума, но живут слишком недолго, чтобы это понять и развить. Они называют эту технику гипнозом и совмещают ее с суммой разума. Убийственное комбо, но все равно лишь дешевое подобие того, на что я был способен в Варгоне, манипулируя щупальцами ментального эфира в слабых умах.

Как я понял, ближе всех к мастерству сознания приблизились Велтешафт и Амарэ, практикуя какие-то особые направления суммы разума, о которых в школе не рассказывают.

Когда заместитель директора поведал мне, на что способны Амарэ, я понял, что эти женщины умеют использовать сумму, влияя на неокрепший разум детей. Но это лишь начало. Дальше они будут сильнее и сильнее. И когда-нибудь станут теми, кто будет диктовать условия пятерке кланов.

Я же за свою жизнь достаточно времени уделил таким тренировкам. Разум — это оружие. А его эффективность зависит от мастерства и опыта. Ну и что, что у этого человека огромный сосуд и небольшой опыт самоконтроля? Для меня он всего лишь обезьяна в танке и, слава Шииле, хотя бы мой разум перешел сюда полностью из Варгона.

И обезьяна решила пару дней назад, что сможет заложить мне в голову идеи, неосознанно манипулируя реальностью. Легкая улыбка, вздохи, шлепки в ладони, поедание пиццы вилкой из кармана. Каждая деталь была важна. Похоже, акцентируя мое внимание на своих странностях, этот человек открывал суммой пути в мой разум, медленно подчиняя себе, пока я наконец не уснул, поверив, что окружающий сон — продолжение реальности.

Не было никаких тренировок. Не было превращения куная. Изменения шариков. Лжеотец вообще не предрасположен к этим направлениям суммы. Он «нулевик» суммы разума.

Когда-то со мной уже пытались провернуть такой трюк. Когда я лежал в поддельной палате. Тогда женщина рассказывала доктору, что у меня разум старика. И ведь она даже не догадывалась, настолько была права.

И вот на тебе. Спустя совсем недолго, мне подбрасывают очередного профессионала манипулированием разумом. Но зато теперь я точно знаю, что сумма разума — не просто дешевая математика, а именно управление разумом и, возможно, чтение мыслей. Скорее всего, немногие в этом мире понимают, как правильно развивать направление суммы разума. Ведь магия совсем недавно тут появилась и ее только недавно стали познавать.

И это сыграло мне на руку. Появись я здесь позже, лет на сто, то мог бы уже не справиться так легко.

Разум — это не то, что можно прочитать как книгу или отнять. Влезать в чужой разум очень опасно. Это совершенно другая вселенная. Со своими законами и правилами. В Варгоне я десятки лет провел в медитации, погружаясь в себя, только ради того, чтобы снизить риски погружения в других.

— Нет! — в ужасе бегает лжеотец за шариками, не в силах их поймать на трясущихся матах.

Шарик — это его ключ на свободу. Ведь именно гипнозом через шарики он погружал меня в сон. Но теперь мы знаем это оба.

Шепчу. Но даже сквозь грохот меня слышно:

— А ведь я мог просто уйти, но ты решил разозлить меня. Снова залез мне в голову…

Видимый мир вокруг разрушается. Стены торгового центра покрывают трещинами, обваливаются. За ними тьма с мерцающими звездами.

Лжеотец видит, что творится. Пытается цепляться за низменные инстинкты — держит равновесие, перепрыгивает трещины, уворачивается от осколков. Он не может взять обезумевшее подсознание под контроль, хоть мы оба понимает, что все вокруг нереально.

Чувствую…

Ага, вот оно что…

Страх. Наконец-то лжеотец стал бояться, и я за это ухватился. Теперь я перехватываю управление над нашими сознаниями. Проще всего управлять разумом, воздействуя на страхи. Например, самый большой страх у лжеотца оказывается весьма специфичным, даже для Варгона. Хранители называют эту фобию «Дыры Кожи», но в этом мире это называется Трипофобия — боязнь отверстий.

Крик! Лжеотец орет от страха!

Дождевые черви лезут из его тела. Он с безумным воплем рвет их из рук и ног. Это очень неприятное зрелище. И даже меня бы это покоробило, если бы я сейчас не находился в подсознательном. Там страхи неважны.

Лжеотец бежит к обрыву, образовавшемуся из-за обвала стены. Но нет, я не позволю ему вырваться из сна «чувством падения». Теперь здесь всем заправляю я. Обрыв пропадает, появляется стена, в которую лжеотец врезается, до крови расшибая лоб.

Изрытый отверстиями от червей мужчина падает, трясущимися руками тянется в карман, достает нож, который создал остатками своей угасающей воли. Самоубийство — неплохой способ вернуться в реальность. Он пытается вспороть себе глотку и проснуться, но…

— Нельзя, — звучит мой шепот.

Нож превращается в огромного склизкого червя.

Мой шёпот такой громкий, что из ушей лжеотца течет кровь.

— Зацикленность… Один и тот же кошмар… Снова и снова… Время… Снова и снова… Наслаждайся… адом…

Чужое сознание наконец-то рушится окончательно, и я чувствую «свет в конце туннеля». Сюда меня засунул лжеотец, поэтому безопаснее всего выйти из совместного сна именно через него. Именно поэтому мне нужно были все эти визуализации страхов — черви, разрушения.