Консьерж - [26]

Расстроенный, он стер текст. И как всегда, когда сталкивался с трудностями, Киллиан задал себе вопрос: «А имеет ли это вообще какой-то смысл?» Однако ответ был положительным, и он решил продолжать.

— Да, имеет. Это имеет смысл, — сказал он вслух.

Чтобы доказать это самому себе, он перечитал сообщение от Клары, написанное накануне. Девушка рассказывала, с множеством подробностей, о своей жизни, о квартире в престижном районе Нью-Йорка, о работе в юридической фирме. Клара писала, что ее сестра с мужем и детьми переехали в Бостон, а мама продолжает жить в Коннектикуте, как раньше. Она рассказывала про своего жениха, Марка, прекрасного парня, с которым она познакомилась пару лет назад на вечеринке, и между ними сразу возникла связь, и все началось очень быстро. К сожалению, он работает в Сан-Франциско, но они видятся раз в два месяца, то на западном побережье, то на восточном. Ближайшая встреча с любимым наступит уже через три недели.

Киллиан старался проанализировать тон Клары. Он не слишком отличался от того, что выбрала «старая подруга». Девушка искренне поверит любой выдумке Киллиана, отправленной от имени Марии Аурелии.

Он забыл о форме письма и сосредоточился на содержании, на своей главной задаче. Ему хотелось, чтобы Клара вновь пережила боль, которую чувствовала после потери бабушки, и, главное, чтобы у нее возникло чувство вины за то, что ее не было рядом с матерью своей матери в ее последние минуты. Именно об этом он должен помнить, чтобы все правильно написать.

Киллиан начал заново: «Дорогая моя Клара…» Он добавил «моя», чтобы письмо вышло более дружеским. «Очень рада, что ты счастлива и у тебя такой хороший молодой человек. Приятно, когда кому-то хорошо, это радует, а то у меня сейчас очень тяжелый период. Знаешь, наверное, это самое несчастливое время в моей жизни». Возможно, это было слишком прямо, но он подумал, что будет неплохо начать со своего рода эмоциональной атаки. «Честно говоря, поэтому я и искала способ, чтобы с тобой связаться. Ты мне очень нужна. Прости, что так получается, мы не виделись больше пятнадцати лет, и я тут влезаю в твою жизнь и начинаю жаловаться… Но мне очень важно поговорить со старой подругой. Ты удивишься, но я всегда считала тебя очень важным человеком в моей жизни, несмотря на расстояние и такую долгую разлуку». Он подумал, что, если напомнить о былой дружбе и попытаться ее возродить, Клара сможет почувствовать боль Аурелии как свою собственную.

Киллиан посмотрел на часы. Было 6:40. Дом уже начинал просыпаться, а он все еще сидел в своей комнатке, практически голый.

«Клара, умерла моя бабушка, и я задыхаюсь от боли. Ты не представляешь, как мы были близки и как я страдаю без нее. Я хотела поговорить именно с тобой, потому что помню, как когда-то не проходило и дня, чтобы ты не говорила о своей любимой бабуле». Это был несколько дерзкий ход, да и откуда Киллиан мог знать, о чем болтают между собой студентки, но, даже будучи далеки от истины, эти слова имели шанс проникнуть в самое сердце Клары. «Мне кажется, что у вас с бабушкой была такая же крепкая связь, как у нас. Наверное, ты единственная, кто сможет меня правильно понять. Бабушка была для меня особенным человеком, не таким, как все другие. Мне так трудно смириться с тем, что ее больше нет…»

Он поднялся в привратницкую будку, взяв компьютер с собой, чтобы завершить послание там. Но сначала открыл внешнюю калитку и поздоровался с первыми соседями, в том числе с миссис Норман и ее болезненными «девочками», а потом уже вернулся за стол.

Киллиан был всецело поглощен текстом, а лифты ездили вверх и вниз. «И знаешь, Клара, я должна признаться, что есть еще одна причина, кроме пустоты, оттого что бабушки не стало». Нужно нацелиться на чувство вины. «Нечто более жестокое и невыносимое: отчаяние из-за того, что меня не было рядом, когда она больше всего во мне нуждалась. Моя обожаемая бабушка умирала, Клара, а я, ее любимая внучка, была далеко. Каждый раз, стоит закрыть глаза, я вижу, как она, несчастная, пытается взглядом найти внучку среди родственников, стоящих у постели… и напрасно. Я предала ее в последнюю минуту, и мне нет прощения».

От оторвался от компьютера и взглянул на вестибюль. Там никого не было, но по мраморной стене тянулся длинный, больше метра, след от шоколадного пирога. Увлекшись, он пропустил уход Урсулы, но ничуть не расстроился и даже не стал спешить с уборкой. Сначала нужно было дописать послание.

«Я знаю об этом и проклинаю себя. Представляю себе ее лицо в последние мгновения жизни, попытки успокоить через родных непутевую внучку, скрыть боль, которую она испытывала из-за того, что меня не было рядом. Она сказала, чтобы я не беспокоилась, что она чувствует, что я рядом с ней… Бедная моя бабушка…»

Лифты продолжали двигаться, соседи приходили и уходили, а Киллиан здоровался с ними машинально, кивком головы, отрешенный от всего окружающего. Сейчас он был не консьержем, а Аурелией, печальной мексиканской девушкой, и не мог себе позволить отвлекаться.

«Я правда страдаю, потому что мне нет прощения, Клара, и было бы лицемерием искать его. Мне очень нужно поделиться с тобой, я так сильно провинилась. Боже мой, что я…»