Консерватизм и развитие. Основы общественного согласия - [90]

В характеристиках этой ситуации эксперты были практически единодушны. Различия между ними – лишь в оценке этого явления. Независимые эксперты констатируют объективный характер описанных процессов, эксперты-консерваторы настроены к ним негативно: Современный либерализм переформатирует наш мир в сторону крайне неудобного и крайне неуютного для людей общежития. И вектор этой переделки направлен на то, чтобы изменить саму человеческую натуру.

Практически все эксперты указывают на многочисленные сложности и внутренние противоречия запроса на консерватизм, его обращения к разным слоям интеллектуального и исторического наследия. Эксперты-консерваторы видят в этих интеллектуальных поисках скорее проблему роста, хотя скепсис присутствует и у них; не отрицают они и наличия в этих консервативных искания элемента «охранительства».

Эксперты-консерваторы пытаются сформулировать целеполагание такого консервативного запроса, формулируя его в конструктивном ключе – как пересборку новых социальных групп, выход на авансцену широких народных масс, переопределение идентичности (восстановить утерянное), основанное на обращении к традициям и отталкивающееся от сложившихся за последние десятилетия реалий. При этом они не отрицают, что важнейшую роль в формировании консервативного целеполагания играет консервативное самоопределение Президента России: это в большей степени идет от власти и от того сюжета, который связан с расстановкой сил во власти. Некоторые подчеркивают необходимость идеологической вооруженности власти для противодействия якобы господствующей либеральной идеологии.

Определение сохраняемой традиции у них колеблется от творческого прочтения нашего советского прошлого до более реалистичного, восходящего к Н. Бердяеву определения традиции как образов и ощущений, мышления и поведения, которые ввиду их принадлежности к общественному наследию этой группы, оцениваются ее членами положительно.

У независимых экспертов констатация этой проблемы также встречается, однако они настроены гораздо скептичнее относительно перспектив и эффективности консервативной политической доктрины в условиях России: Нельзя сказать, что она удовлетворяет интересы большинства населения российского общества. Они гораздо чаще подчеркивают ее скорее «охранительный», чем «терапевтический» характер, указывают на то, что консерватизм становится политическим инструментом в руках государства, намеренного любым образом удержать власть в условиях появления оппозиции, роста социального недовольства. Они подчеркивают, что консерватизм… обрел формат «охранительства». Идея была в возвратном движении, т. е. воссоздать картинку Российской империи. Но это же невозможно в принципе. Это не просто антинаучно и нереалистично: это и методологически неверно.

Особенность России, отличие от стран Запада – «властецентричность», отсутствие в ее традиции политической конкуренции. Вследствие этого в возрождающемся консервативном тренде широкое распространение (но акцентируемое только экспертами– консерваторами) получает обоснование охранительного тренда высшими интересами. Конкуренция за власть внутри страны, а также конкуренция России на международной арене трактуются ими как угроза целостности и самому существованию страны: Консерватизм – это ответ на вызов той самой глобализации, которая пытается снивелировать все национальные различия. И, самое главное, консерватор усматривает в этой глобализации все-таки дирижерскую руку. Политическая конкуренция внутри страны в такой трактовке фактически объявляется недопустимым риском, так как за оппозицией могут стоять олигархические и/или зарубежные интересанты. Воздействие Запада трактуется либо как стихийное (влияние чуждых ценностей и интересов), либо как намеренное с враждебными России целями.

Оговоримся, что большинство консерваторов считают нужным подчеркнуть конструктивный, неконфронтационный характер такого антизападничества: оно отнюдь не предлагает изоляционизм, а призвано лишь создавать преграды… тому, что может разрушать нашу собственную цивилизационную и национальную идентичность.

Среди обоснований запроса на консерватизм некоторые эксперты (чаще – консерваторы, но не только они) упоминали опасность для России нынешних норм западной морали и секуляризации, этой гендерной свистопляски, которая устроена на Западе сейчас, и ювенальной юстиции. Эти страхи носят порой максималистский характер: Не завершится все это однополыми браками… Ясно совершенно, что лет через пять будет поставлен вопрос о полигамии… Другой пример: Сегодня новые цветы [моральные ценности] отрицают право за традиционной семьей на существование… это фундаментальное нарушение принципов плюрализма и демократии… эти новые формы… осуществляют агрессию по отношению к традиционной семье.

Такая опасность, как правило, подавалась как гипотетическая: попыток оценить или охарактеризовать реальное состояние в этих сферах в России практически не наблюдалось. Акцентирование тематики «культурного консерватизма» для продвижения повестки дня консерватизма политического обычно и для политической практики западных консерваторов (как «традиционных», так и «новых» – в определениях, данных в Главе 1), однако западные консерваторы имеют вполне прагматичную политическую программу, тогда как отечественный консерватизм, как показано ниже, развернутой политической и социально-экономической доктриной не обладает.