Консервативный вызов русской культуры - Русский лик - [95]

Тогда я и понял, что наше содружество не случайно, что это не только человеческие симпатии, не просто дружеские отношения, а ставка на русскую культуру, на русские традиции. И то, что я стал главным редактором "Нашего современника",- естественный шаг в моем национальном развитии. Но без той эмоциональной стихийной подготовки в годы нашего поэтического содружества, без наработки дружеского круга, когда тянулись друг к другу без всякого приказа откуда бы то ни было, я бы не смог ничего сегодня сделать. Так же стихийно тянулись друг к другу русские прозаики, художники, музыканты. Образовывалось ядро современной русской национальной культуры. Запас этой прочности, запас этих связей и помог сформироваться нашему журналу.

В. Б. Станислав, а ты сам как автор когда пришел в "Наш современник"? Это вполне мог быть и сложный, небыстрый путь.

С. К. Это все было не так просто. Сергей Васильевич Викулов, который заранее и сразу определил круг авторов, сделав, как мы уже говорили, ставку, абсолютно справедливую и выигрышную, на набиравшую силы послевоенную провинциальную Россию, как бы не очень любил пополнять этот круг москвичами. Мы для Сергея Васильевича - московские русские интеллигенты, хоть и патриоты, всегда были какими-то людьми немного ненадежными. И во многом он был прав. Ненадежности у наших московских патриотов всегда было с избытком. Он надеялся, и совершенно правильно, на Распутина, на Белова, на Виктора Потанина, на Ивана Васильева. Мы для него были хоть и русские, но московские мальчики.

В. Б. Кстати, так же трудно проходил в журнал и я, тоже ставший русским, но московским мальчиком...

С. К. Я понимал, что это журнал мой. Я понял это раньше, чем понял Сергей Васильевич Викулов. Мои стихи долго не приживались в журнале. Тогда я принес статью. Я очень хотел стать автором "Нашего современника", я дружил со многими постоянными авторами, дружил с сотрудниками редакции. Но для Сергея Васильевича я оставался не совсем своим. Я выступал на вечерах вместе с Евтушенко, с Ахмадулиной, печатался в "Юности". Хотя и там печатался трудно, там тоже был жесткий отбор. Как я сейчас понимаю, сознательно печатали стихи для меня второстепенные. Так же и у Николая Рубцова отбиралось что-то городское, внешне эффектное, но для поэта не главное.

По мере того, как росло мое русское самосознание и внедрялось в мои стихи, такие стихи "Юность" с порога отвергала. В "Молодой гвардии" я тоже не пришелся ко двору. Там царило упрощенное понятие литературы. И я решил: надо достучаться до сердца Сергея Васильевича. Если стихами я его не покорил, стал покорять публицистическими статьями. Стали публиковаться мои статьи о творчестве Высоцкого, об эстраде, к тому времени уже становящейся антирусской. Вся эта комсомольская наша бригада, которая потом стала программой "Взгляд", уже популяризировала все русофобское. Я все более входил в противоречие с поэтами и прозаиками, группировавшимися вокруг Василия Аксенова, Гладилина, Вознесенского. Когда я оформил это свое противоречие с ними в нескольких статьях, Сергей Викулов охотно принял их к публикации. Помню огромный шум после моей статьи о Высоцком. Не столько о нем самом, сколько о культе, который создавался вокруг его имени. Ему создавали, типично по-американски, западный имидж. Мне не нравились прежде всего его идеологи, которые хотели сделать из него, по американскому подобию, кумира всей нации. Как какого-нибудь Элвиса Пресли. Повторяю, дело абсолютно не в самом Высоцком, явлении сложном и противоречивом. А дело в американизации молодежного мышления. В кумиризации молодого сознания. Нет права выбора, сплошное зомбирование. Сами же посмеивались в своем кругу над его неудачными строчками, над его болезнями и пьяными, наркотическими выходками, но молодежи навязывали его слепой культ. Статья была, я уверен, не против Высоцкого, а против подобного зомбирования целого поколения. Это была репетиция на будущее. Чтобы сегодня навязывать американскую масс-культуру, американское барахло. Он внедрялся! Композитор Дашкевич говорил, что у Высоцкого голос на две октавы выше, чем у Шаляпина. В "Юности" сообщали, что лишь три человека определили ход русской культуры это Ломоносов, Пушкин и Высоцкий. У меня возникало чувство опасности: если так можно врать, то можно переврать всю историю страны. Внушат народу все что угодно. Так и произошло. Так что я и сегодня заявляю: давайте отделим самого Высоцкого от созданного феномена. Это первый тотальный эксперимент над сознанием страны. Вот за эту статью о феномене Высоцкого Сергей Васильевич Викулов меня признал, полюбил и ввел в свой актив. Так я стал и стихи здесь печатать...

В. Б. Станислав, когда думаешь, чем определяется эпоха Сергея Викулова, прежде всего вспоминается его ставка на провинциальную Россию. Он извлек все таланты из рязанских, вологодских, иркутских, псковских сундуков, а через эти таланты заговорила вновь сама национальная Россия, заговорила вся тысячелетняя история... Все узлы русской духовной жизни, приглаженные в обеих столицах, прорвались на поверхность журнала "Наш современник". Никто никогда не сможет отрицать - Сергей Викулов создал эпохальное явление. Двадцать лет почти все лучшие произведения отечественной словесности публиковались только в "Нашем современнике". Поневоле к нему тянулись даже такие писатели, как Фазиль Искандер, Юрий Нагибин, напечатал первый рассказ Владимир Маканин. Они, может, и чувствовали идейную чужесть журнала, но втягивала орбита талантов, привлекала престижность. Еще бы, назовем хотя бы первый ряд постоянных авторов журнала: Виктор Астафьев, Константин Воробьев, Евгений Носов, Гавриил Троепольский, Василий Шукшин, Валентин Распутин, Василий Белов, Юрий Бондарев, Валентин Пикуль, Виктор Лихоносов, Федор Абрамов, Олег Волков и другие... Ни один журнал той поры не мог даже приблизиться к такому списку первейших талантов России. Прошло 30 лет... Журнал возглавил Станислав Куняев. Что за эти годы определяет эпоху Куняева? Преемственность сохранилась, но что добавилось нового? Викулову сполна отдадим викулово. Но останется уже что-то куняевское?..