Консервативный вызов русской культуры - Русский лик - [64]

Дмитрий Балашов блестяще передает умонастроения простолюдинов, умеет из небольших эпизодов, бытовых сценок вылепить картину мгновенного состояния народа, показать его решающее значение в событиях истории.

Марфа Борецкая, пожалуй, наиболее полно показана в литературе именно Балашовым. И пусть нас не смущают громкие имена писателей, ранее обращавшихся к ее образу,- Н.Карамзина, М.Погодина... Дело не в том, кто из них талантливее, и не в том, имеем ли мы право сравнивать Балашова с самим Карамзиным. Разные были цели у писателей. Идеализация новгородской вольницы поэтами-декабристами, романтическая приподнятость ее образа в произведениях Карамзина и Погодина не имеют ничего общего с подлинной жизнью исторического персонажа - вдовы новгородского посадника Борецкого Марфы, богатейшей представительницы аристократической знати вечевой республики. Дмитрий Балашов воссоздает ее образ на основе всей сохранившейся документации того времени. Не боится показать самый противоречивый клубок проблем могущественной северной республики. Прекрасно понимая цену новгородским вольностям, свободному слову, чувству собственного достоинства любого горожанина, духовной мысли (не случайно все ереси в ХIV-ХV веках шли из Новгорода), он видит необходимость подчинения Новгорода Москве любым, даже самым жестоким путем. Без Новгорода Москва не чувствовала бы себя настоящей столицей Руси, и Россия не стала бы Россией. Не надо забывать, что речь идет не об одном городе, сколь бы крупным он ни был, а о настоящем автономном государстве: от Югорского камня и до Груманта, от Ладоги и до Старой Руси простирались владения вечевого колокола. Не только меч, но и кошель олицетворяли город, входивший в Ганзейский союз. Задолго до того, как Петр I "прорубил окно в Европу", новгородцы вырубили туда целую дверь. Вся Европа перебывала на торговых рядах северного центра Руси, богатейшего ее центра.

Нет, отказавшись от решения стать объединителем Руси, он, Великий Новгород, неизбежно должен был подчиниться другому ее центру - будь то Тверь или Москва.

Дмитрий Балашов в романе "Марфа-посадница" показывает народ истинным творцом истории, и когда военное счастье в столкновении с Москвой отворачивается от Марфы и ее сподвижников, читатель вдруг видит, что дело не в количественном перевесе московского войска и татарской конницы - его не было, а в недоверии народа к новгородской верхушке. В "Марфе-посаднице" нашли отражение сложные противоречивые процессы распада когда-то могучей республики. Потерявшие веру в себя, исчерпавшие до дна свою пассионарность, активность, новгородцы не смогли противостоять Москве при всей самоотверженности отдельных защитников.

Как видит читатель уже по первым книгам Балашова, перед нами не картинки из жизни наших предков, а философская концепция истории, нравственная концепция мира. Смысл деяний Марфы-посадницы, Даниила Московского или Михаила Тверского постигается через осмысление исторического пути народа. Конечно, личность влияет на историю, и нравственность того или иного конкретного исторического героя оказывает влияние на движение государства, то замедляя его развитие или отбрасывая его назад, то ускоряя полет стрелы времени. Пишет Дмитрий Балашов: "Да не скажем никогда, что история идет по путям, ей одной ведомым! История - это наша жизнь, и делаем ее мы. Все скопом, соборно. Всем народом творим, и каждый в особину тоже, всей жизнью своей, постоянно и незаметно. Но бывает также у каждого и свой час выбора пути, от коего потом будет зависеть и его судьба малая, и большая судьба России. Не пропустите час этот!"

- Первые ваши романы о Великом Новгороде, почему позже вы обратились к истории Москвы? - спросил я писателя.

- Когда я закончил "Марфу-посадницу", где был показан московский князь Иван III глазами новгородцев, его врагов, мне захотелось посмотреть на все действия Ивана, на борьбу его с вечевой республикой уже изнутри, с точки зрения интересов самой Москвы. Но с Ивана III начинать трудно - он лишь продолжил дело Ивана Калиты и Дмитрия Донского, а начиналось величие Москвы, приведшее к величию всей России, с трудолюбивого и хозяйственного собирателя Данилы Московского, младшего сына Александра Невского. Так возник замысел: показать историю Московской Руси от Данила до Ивана Грозного...

Следующий роман Дмитрия Балашова "Младший сын" - первое воплощение задуманного цикла "Государи московские". Балашов показывает Москву периода 1263-1304 годов (отступая от времени своего новгородского романа на столетие назад) - периода, почти не освещенного в нашей истории, хотя именно это время надо считать началом становления Москвы как центра русских земель. Главный герой романа Данила Александрович получил на княжение Москву, один из мелких городов Владимирской Руси, а, как пишет Балашов, "того, что оставил детям Даниил,.. хватило его сыну Ивану Калите на то, чтобы сделать Москву центром новой Руси".

Перед нами Москва и Подмосковье ХIII-ХIV веков, жизнь подмосковных деревень, откуда родом один из главных героев романа и главный его выдуманный герой - крестьянин, воин Федор Михалкин. Идет борьба за великокняжеский стол между старшими братьями Данилы Московского, князьями Дмитрием и Андреем. По-прежнему давят на Русь татары, но начинается уже новый подъем русского народа, растет его духовная энергия. Умный князь Даниил понимает, что не пришло еще его время, и весь период его правления это строительство, созидание, развитие.