Конкуренция и конкурентоспособность - [24]
Претензии неоавстрийцев на создание новой теории информации также весьма сомнительны. Неполнота знания, его рассеянность, относительность и необходимость его проверки посредством практики – ключевые элементы марксистской теории познания. Но главное в другом. Утверждение о том, что конкуренция – это процесс движения от неосведомленности к знаниям и обогащения новыми знаниями, выглядит сомнительным. Во-первых, большая часть знаний является результатом деятельности, далекой от рыночных отношений, а производятся они посредством сотрудничества и кооперации, т. е. форм взаимодействия, отрицающих конкуренцию. Во-вторых, конкуренция не производит знаний. В лучшем случае она проверяет варианты предпринимательских идей на их соответствие требованиям «времени и места». Даже обогащая предпринимателей новым знанием, она не снижает степени их неосведомленности, являющейся производной от динамики перемен в конкурентной среде. В-третьих, сомнительной выглядит провозглашаемая роль конкуренции в открытии и распространении новой информации. В конкурентной среде любое недоступное соперникам знание – преимущество. С этих позиций конкуренция выступает стимулом продуцирования новых знаний. Однако она же – фактор, мотивирующий предпринимателя к сокрытию новой информации. Таким образом, фиксируя коммерческую результативность применения нового знания, конкуренция тормозит его распространение.
Насколько достоверным является выявленное знание? Это знание, жестко привязанное не только к месту, но и ко времени. Другими словами – это всегда прошлое знание. На новом этапе конкуренции оно может оказаться ложным вследствие изменения конкурентных условий. Кроме того, конкуренция является источником дезинформации участников рынка. Как показал К. Маркс, конкуренция информирует о результатах борьбы и ничего не говорит о намерениях соперников. Указывая направленность выгодных в прошлом действий, но, вынуждая конкурентов действовать в полном неведении относительно действий соперников, конкуренция препятствует координации их поведения. В результате вместо ожидаемых выгод, соперников может ждать убыток. Искажающее воздействие конкуренции как информатора.
Мировоззренческое значение неоавстрийского подхода также сомнительно. Во-первых, он дает предельно искаженное представление о содержании и предпринимательства, и конкуренции, выдавая распространение информации за их целевую функцию. На самом деле, эта функция – побочный результат предпринимательства и конкуренции, подлинная цель которых – поиск и обретение частной выгоды. Воспользовавшись терминологией Ф. Хайека, можно сказать: их цель – открытие новых источников выгоды. Во-вторых, представляя свою теорию как инструмент борьбы с тоталитаризмом, неоавстрийцы прилагают усилия для закрепления господства того же тоталитаризма, только обличенного в форму индивидуального эгоизма. воспевая индивидуализм и жадность в качестве факторов развития экономики, неоавстрийцы фактически возводили порок в ранг добродетели. В условиях высоко социализированного общества эти идеи явно вредоносны.
В неоавстрийской трактовке конкуренция – это полная неопределенность и сила, неподвластная участникам рынка. Конкуренция – это эксперимент, результаты которого нельзя предсказать. Ее невозможно ни понять, ни измерить. В конкуренцию можно только верить. Неоавстрийская теория конкуренции сродни теологическому учению, провозглашающему и пропагандирующему веру в конкуренцию как в наилучший способ взаимодействия рыночных агентов. Основанием для такой веры является убежденность Хайека в том, что зависть – наилучший стимул для обнаружения человеческих способностей. Хотя он же признает, что конкуренция – это не универсальная форма отношений. «В экономике, как и всюду, конкуренция – деликатная форма отношений, и к ней следует прибегать лишь в тех случаях, когда мы не знаем заранее, кто сделает работу лучше других» [8, с. 389]. А если мы это знаем, то должны предоставить монополию такому умельцу?
в) Эволюционная концепция конкуренции
Элементы эволюционных воззрений присутствуют у многих экономистов ХХ века. Но эволюционный подход как особый метод экономического анализа связан с выходом в свет работы американских экономистов Ричарда Нельсона и Сидни Уинтера «Эволюционная теория экономических изменений» [4]. Оно знаменовало возрождение методологии, на которую опирались классическая и марксистская теории. В эволюционном подходе любое экономическое явление рассматривается, во-первых, в динамике, во-вторых, как эволюционирующее, а в-третьих, как эволюционирующее эндогенно, т. е. за счет работы внутренних факторов. Побудительным мотивом разработки новой теории и главной ее задачей стал поиск ответа на вопрос о том, как распространяются и закрепляются в экономике новые знания.
Специфика подхода, как указывают его основатели, заключается в использовании в экономическом анализе идей из биологии. Одна из идей связана с наследственной мутацией видов. Согласно ей, любой популяции присуща как изменчивость свойств, вызываемая необходимостью приспособления к меняющейся среде, так и сохранение ряда отличительных для данной популяции свойств. В экономике данный принцип проявляется в том, что фирмы, изменяясь под влиянием перемен в конкурентных условиях, сохраняют некоторые свои признаки неизменными. Мутации фирм движутся в направлении развития у них способности осуществлять производство и извлекать прибыль.
Книга известного американского антрополога, лингвиста и естествоиспытателя Франца Боаса содержит его взгляды на историю развития человеческой культуры и умственных способностей человека. Автор опровергает утверждение о существовании даровитых и менее одаренных рас; он показывает, что успехи и достижения различных рас, равно как и различия в их анатомических признаках, не являются доказательством различия их умственных дарований. Боас рассматривает вопрос об устойчивости человеческих типов, исследует влияние окружающей среды и наследственности на анатомическое строение и склад ума человека.
В монографии исследуются эволюция капиталистического отчуждения труда в течение последних ста лет, возникновение новых форм отчуждения, влияние растущего отчуждения на развитие образования, науки, культуры, личности. Исследование основывается на материалах философских, социологических и исторических работ.
Пища всегда была нашей естественной и неизбежной потребностью, но отношение к ней менялось с изменением социальных условий. Красноречивым свидетельством этого является тот огромный интерес к разнообразным продуктам питания, к их природе и свойствам, который проявляет сегодня каждый из нас. Только, достигнув высокого уровня жизни и культуры, человек, свободный от проблемы — где и как добыть пищу, имеет возможность выбирать из огромного ассортимента высококачественных продуктов то, что отвечает его вкусу, что полезнее и нужнее ему, и не только выбирать, но и руководить своим питанием, строить его сообразно требованиям науки о питании и запросам собственного организма.
В работе проанализированы малоисследованные в нашей литературе социально-культурные концепции выдающегося немецкого философа, получившие названия «радикализации критического самосознания индивида», «просвещенной общественности», «коммуникативной радициональности», а также «теоретиколингвистическая» и «психоаналитическая» модели. Автором показано, что основной смысл социокультурных концепций Ю. Хабермаса состоит не только в критико-рефлексивном, но и конструктивном отношении к социальной реальности, развивающем просветительские традиции незавершенного проекта модерна.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.
Книга посвящена первой успешной вооруженной революции в Латинской Америке после кубинской – Сандинистской революции в Никарагуа, победившей в июле 1979 года.В книге дан краткий очерк истории Никарагуа, подробно описана борьба генерала Аугусто Сандино против американской оккупации в 1927–1933 годах. Анализируется военная и экономическая политика диктатуры клана Сомосы (1936–1979 годы), позволившая ей так долго и эффективно подавлять народное недовольство. Особое внимание уделяется роли США в укреплении режима Сомосы, а также истории Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) – той силы, которая в итоге смогла победоносно завершить революцию.