Конклав ночи. Охотник - [31]

В этот раз специалистом по смертельно опасным коровьим хворям был назначен я. Мне предстояло получить задание сегодня утром, часиков в восемь-девять. Однако ночью случилось страшное. В скромной конюшенке при министерской даче скопытился фантастически дорогой жеребец, любимец министра. Буквально на руках у хозяина. Обезумевший от горя коневладелец помчался в областной центр, чтобы лично засвидетельствовать всю гамму чувств к нерасторопной мадам Мордвиновой. Ну и засвидетельствовал.

Министр и сейчас находился где-то в здании Управления. Алиса Эдуардовна предполагала, что в медицинском кабинете. Такие потрясения не проходят бесследно для пожилых мужчин, отягощенных народным доверием и избыточным весом.

По справедливости сказать, не прошли они бесследно и для моей кураторши. Губы у нее подрагивали до сих пор.

– Взаимодействовать будете с братьями Байрактарами, – сказала Мордвинова, закончив вводную.

– Иностранцы, что ли? – спросил я.

– Азербайджанцы. Старшего зовут Джамал Юсиф-оглу. Сорок два года, образование высшее, не женат. Именно он является компаньоном господина Коремина. Вот, прошу.

Мордвинова придвинула ко мне стопку фотографий.

Джамал выглядел на все пятьдесят. Короткие седеющие волосы, тяжелое лицо с мясистым носом, усы щеточкой. В объектив он смотрел вроде бы приветливо, но вряд ли эта приветливость была до конца искренней. Сразу понятно – непростой мужик.

– Второй брат. Тагир. Ему тридцать семь. Имеется семья. Жена Элла и трое малолетних детей.

Судя по снимку, большим умом Тагир не отличался. На брата походил только носом да усами. Зато шея у него была – дай боже. Можно на рынке использовать. Вместо колоды, чтобы мясо рубить.

– Обладает большой физической силой, – подтвердила мои догадки Алиса Эдуардовна. – Мастер спорта по вольной борьбе, чемпион в тяжелой весовой категории. При Джамале состоит телохранителем. А это их племянник Эмин.

Эмин оказался хрупким юношей с огромными, как у теленка, очами и почти африканскими кудряшками.

– Сведений о нем мало. Имеется предположение, что в Россию его отправили, чтоб уберечь от службы в армии. К серьезным делам хозяйства его не подпускают. Занимается всякими мелочами, а больше за девками деревенскими бегает. Так, что еще… Эмин и Тагир являются гражданами Азербайджана. Джамал Юсифович семь лет назад получил российское гражданство. Тогда и прибрал к рукам все, что осталось от шиловского колхоза. Брат с семьей приехал к нему годом позднее. Племянник – только прошлой зимой.

– На контакт пойдут? – спросил я.

– Должны. Они больше всех заинтересованы в том, чтоб все закончилось быстро и счастливо. О вашем скором прибытии их уже известили. Участкового инспектора тоже, поэтому проблем с ношением оружия не будет.

– Ну и ладненько. Тогда я пошел собирать вещички. Выеду где-нибудь через час.

– Хорошо, – сказала Мордвинова. – Только я вас умоляю, не берите с собой росомаху. Там же коровы…

Замечание было абсолютно здравое. Да я и сам не взял бы. Домашний скот чует Мурку за версту и боится ужасно.

– Договорились.

– Ну вот и славно. – Кураторша вымученно улыбнулась. – Хоть этот камень с души сняли. Успехов, Родион. Сообщайте мне буквально обо всем. Обещаю любое содействие.

– Ну это уж как водится, – сказал я, направляясь к двери. – Держитесь тут.

– Постараюсь.

На стоянке я вразвалочку прошествовал мимо микроавтобуса министерской охраны, заглянул в окно. Мой бдительный знакомец клевал носом в кабине.

* * *

Ивана Артемовича Чепилова я подсадил на выезде из города. Это был крепкий пожилой мужик настолько внегородского вида, что походил скорей не на человека, а на оживший еловый пень. Малоношеный кримпленовый костюм устаревшего еще в прошлом веке покроя, серо-зеленая рубашка-поло с китайского рынка, полицейские ботинки, черная бейсболка с сетчатым верхом. Готовый персонаж для Шукшина. Этим он меня и подкупил. А еще лицом – хорошо выбритым, с крупными чертами, глубокими морщинами и кирпичным загаром. Глаза его я разглядел позже – голубые, не по возрасту яркие, умные и с хитрецой.

– Далеко надо? – спросил я, останавливая «УАЗ».

– В Шилово-Заречное, – ответил он. – Подвезешь, что ли?

– В Шилово пожалуй. А в Заречное вряд ли. Даже не знаю, где это.

– Так это одно и то же, – сказал он, забираясь на соседнее место.

Сиденье ощутимо просело. Ну точно – пень. Или, может, леший? Жаль, Мурки со мною нету, уж она бы на счет раз определила таежную нечисть.

– В Лесное-то его при большевиках переименовали, – стал объяснять пассажир. – Потому что Шилов помещиком был. Злостный крепостник, понимаешь ты, хоть и герой Измаила. Разве можно таким именем называть колхоз-миллионер, да притом лидирующий в области животноводства? Нет, нельзя! Это ж контрреволюция получается. А в перестройку название обратно вернули. Живо вспомнили, что Шилов был передовым барином. Школу для крестьянских детей построил, больницу. Коровьи породы улучшал. Ну и у крепостных людишек породу улучшал, сколько сил хватало. А хватало, говорят, долго. – Мужик улыбнулся, показав ряд синеватых железных зубов. – Тебя-то как зовут, благодетель?

– Родион, – сказал я, трогая машину.