Конклав ночи. Охотник - [2]

Следующие две квартиры, четвертая и вторая, оказались пустыми. Лишь следы когтей на стенах и полу да кучи неопределенного тряпья в углах. Думать, откуда оно тут взялось, абсолютно не хотелось.

Зато за дверью с номером «один» меня ждал весьма теплый прием. Сразу две твари, находящиеся в превосходной форме – худые, подвижные, зубастые, – рванулись на меня с разных сторон. Синхронно. Одна прыгнула с чудом сохранившегося шкафа, другая – из ближнего угла. Должно быть, они намеревались ошеломить меня суворовским натиском и привести в замешательство внезапностью нападения. Если бы у меня нашлось немного времени, я, возможно, даже пожалел бы их. За отсутствие изобретательности. Как я уже говорил, упыри везде и всегда действуют до скуки однообразно.

Но времени у меня, как обычно, не нашлось.

Я выбросил правую руку с ружьем навстречу тому монстру, что прыгнул сверху. «Моссберг» рявкнул. Свинцовая сорокаграммовая пилюля с начинкой из химически чистой ртути влетела клыкастому прыгуну прямо в пасть. Башку ему оторвало словно кукле, попавшей под трамвай.

Второй тем временем успел не только добраться до меня, но и получить по морде сапогом. Человека такой удар гарантированно отправил бы в нокаут, упырю же хоть бы хны. Впился в икру кошмарными зубами и начал грызть. Не будь на мне сапог с укрепленными кевларом голенищами, остался бы без ноги. Однако кевлар – замечательная штука, способная удержать даже пулю. Не напрасно его используют в бронежилетах. Пока тварь бессильно слюнявила сапог, я пригвоздил ее к полу кинжалом. Проделывать это пришлось буквально наугад. Первый упырь уже вовсю превращался в пар, и даже сильный фонарь на каске не мог толком рассеять туман, заполнивший квартиру. Я не попал кровососу в корпус, голову или шею, а попал в плечо. Он дико заверещал и начал скрести пальцами по кинжалу, по полу и по своему телу, отрывая от пола щепки, а от себя клочья гнилой кожи.

Пристрелить его было делом поистине милосердным. Что я немедленно и проделал.

Дождавшись, пока пар несколько рассеется, я вытащил кинжал из пола и обтер его губкой, нарочно припасенной в кожаном кисете. Губка была смочена ружейным маслом. Лучший, между прочим, дезинфицирующий состав в данных обстоятельствах.

Первый этаж был зачищен. В подпол без Мурки соваться мне было неохота. Я, конечно, парень резкий и настоящий профи по части истребления нежити, но, когда имеешь дело с вурдалачьими «сержантами», лучше перестраховаться. У них резкости не меньше. Да и другие козыри в рукаве припасены.

– Мурка! – крикнул я, выйдя в коридор. – Куда ты пропала? Ты жива?

Последний вопрос был риторическим. Семилетняя росомаха, разорвавшая за свою жизнь раз в двадцать больше упырей, чем я имел подружек, вряд ли могла испытать затруднение с парой-другой кровососов-новобранцев.

Однако леденящего душу воя, который означал: «Все путем, чувак, моя часть работы выполнена на пять с плюсом», – почему-то не раздалось.

Полный скверных предчувствий, я устремился наверх. Я прыгал через три ступеньки, не обращая внимания на угрожающий скрип лестницы, и думал об одном: «Только бы она была жива. Пусть ранена, хрен с ним. Животные этой гадостью не заражаются, и я ее выхожу».

Квартира наверху сохранилась всего одна. Остальные стены обрушились, завалив этаж обломками досок, кусками штукатурки, обрывками обоев. Окна, как и следовало ожидать, были не только заколочены, но и завешены многими слоями одеял, матрасов и спортивных матов. Среди мусора исходили остатками пара две мокрые кучи одежды – останки убитых Муркой упырей. Больше ничего.

И никого.

Я вломился в уцелевшую квартиру и едва не полетел книзу головой в огромный пролом в полу. На первом этаже, точно под дырой, располагалась небольшая клетушка, что-то вроде чулана. Как я его проглядел, находясь внизу, ума не приложу. Наверное, вход был тщательно замаскирован. Кровососы, несмотря на общую тупость, иногда проявляют чудеса сообразительности.

По чулану медленно кружились, выбирая момент для броска, два ночных хищника. Лесной и городской. Росомаха и упырь.

В том, что тварь являлся «сержантом», а то и «старшиной», сомневаться не приходилось. Одежда на нем отсутствовала вообще. Голая синевато-серая, пупырчатая, как кирзовый сапог, кожа. Удлиненный череп, резко выступающая вперед нижняя челюсть, почти полное отсутствие носа и волос, зато поистине гигантские хрящеватые уши. Резко выпирающие лопатки, похожие на зачатки крыльев. Непомерно раздутые суставы плеч, коленей и локтей. Когти. А главное – манера двигаться, напоминающая не то птичью, не то змеиную. Неожиданные ускорения, замедления и порывистые, будто клюющие, перемещения головы.

Опасный, очень опасный противник.

Почти такой же опасный, как Мурка. Даже, может быть, как я.

Опустившись на одно колено, я стал ждать. Когда крадущийся по кругу «сержант» оказался на линии огня, потянул спусковой крючок.

Помповое ружье двенадцатого калибра – страшной убойной силы вещь. Особенно на малых расстояниях. Упыря будто лавиной снесло. Он опрокинулся на пол и заелозил там, пытаясь подняться на четвереньки. Из простреленной грудины толчками выплескивалась пенящаяся жидкость, чертовски похожая на темное пиво. Издыхать он, похоже, не собирался. Как не собиралась Мурка доделывать начатое мною.