Конклав - [12]

Иногда шум вертолета заглушали звуки протеста: тысячи голосов скандировали что-то в унисон, раздавались автомобильные гудки, бой барабанов и свист. Ломели попытался разобрать, против чего они выступают. Сторонники однополых браков и противники браков между геями, приверженцы разводов и члены общества «Семьи за католическое единство», женщины, требующие права посвящения в духовный сан, и женщины, выступающие за аборты и контрацепцию, мусульмане и противники мусульман, иммигранты и противники иммигрантов… все они сливались в одну общую какофонию ярости. Где-то завыли полицейские сирены, сначала одна, потом вторая, а за ней и третья, они словно эскортировали друг друга по городу.

«Мы Ковчег, – подумал он, – окруженный поднимающимися водами разногласий».

По другую сторону площади, в ближайшем к собору углу, мелодичные куранты быстро отзванивали четверти часа, потом большой колокол собора Святого Петра отбил три часа. Озабоченные охранники в коротких черных куртках расхаживали туда-сюда, поворачивались и волновались, как вороны.

Несколько минут спустя появились первые кардиналы. Они поднимались по склону со стороны Дворца Святого престола. Были облачены в повседневные длинные черные сутаны с красным кантом, на талиях красовались широкие красные шелковые кушаки, на головах – красные шапочки. С ними шел один из швейцарских гвардейцев в шлеме с перьями и с алебардой. Могло показаться, что это сценка из шестнадцатого века, если бы не звук, издаваемый колесиками их чемоданов по брусчатке.

Прелаты приближались. Ломели расправил плечи. По своиму записям он узнал двух из них. Слева шел бразильский кардинал Са, архиепископ Сан-Салвадор-да-Баия (возраст шестьдесят, сторонник теологии освобождения, вероятный папа, но не в этот раз), а справа – пожилой чилийский кардинал Контрерас, архиепископ-эмерит[22] Сантьяго (семьдесят семь лет, крайне консервативные взгляды, одно время был исповедником генерала Аугусто Пиночета). Между ними шагал миниатюрный, полный достоинства прелат, которого декан вспомнил не сразу (да и то только имя): кардинал Хиерра, архиепископ Мехико-Сити. Ломели догадался, что они вместе завтракали и явно пытались договориться об общем кандидате. Среди кардиналов-выборщиков было девятнадцать латиноамериканцев, и, если они будут действовать согласованно, это большая сила. Но достаточно было понаблюдать за языком телодвижений бразильца и чилийца, не желавших смотреть друг на друга, чтобы понять невозможность такого общего фронта. Они, вероятно, с трудом сошлись даже во мнении, в каком ресторане встретиться.

– Братья мои, – сказал Ломели, распахивая объятия, – добро пожаловать.

Мексиканский архиепископ тут же на смеси итальянского и испанского начал сетовать на путешествие по Риму – показал след плевка на темной ткани рукава и сообщил, что на входе в Ватикан их встретили немногим лучше. Заставили предъявить паспорта, подвергли обыску, осмотрели содержимое чемоданов.

– Мы что, декан, обычные преступники?

Ломели взял жестикулирующую руку в обе свои и сжал ее:

– Ваше высокопреосвященство, надеюсь, что вы хотя бы вкусно поели, – может быть, на некоторое время останетесь без хорошей еды. Мне очень жаль, что вы, как вам кажется, подверглись унизительному досмотру. Но мы должны сделать все возможное, чтобы конклав прошел в условиях абсолютной безопасности, и, к сожалению, всем нам приходится платить за это некоторыми неудобствами. Отец Дзанетти проводит вас к стойке регистрации.

Сказав это и не выпуская руку прелата, он легонько направил Хиерру ко входу в Каза Санта-Марта, после чего отпустил его. Глядя им вслед, О’Мэлли пометил их имена в списке, потом посмотрел на Ломели и вскинул брови, на что Ломели ответил ему таким укоризненным взглядом, что испещренные капиллярами щеки монсеньора стали еще краснее. Ломели нравилось чувство юмора ирландца. Но он не допускал шуток над своими кардиналами.

Тем временем на склоне появились еще трое. Американцы, подумал Ломели, эти всегда держатся сообща, они даже устраивали совместные ежедневные пресс-конференции, пока он не пресек это. Наверное, приехали на такси из американского общежития на Вилла Стритч. Он узнал их: архиепископ Бостона Уиллард Фитцджеральд (возраст шестьдесят восемь, погружен в пасторскую деятельность, все еще расчищает завалы после педофильского скандала, умеет работать с прессой), Марио Сантос, иезуит, архиепископ Галвестон-Хьюстона (семьдесят лет, президент Конференции католических епископов США, осторожный реформатор) и Пол Красински (семьдесят девять лет, архиепископ-эмерит Чикаго, префект-эмерит Верховного трибунала апостольской сигнатуры[23], традиционалист, ярый сторонник легионеров Христа[24]). Как и латиноамериканцы, североамериканцы имели девятнадцать голосов. Было широко распространено мнение, что Трамбле, будучи почетным архиепископом Квебека, сможет с ними договориться. Вот только голоса Красински он не получит – тот уже открыто сказал, что будет голосовать за Тедеско, причем сделал это в оскорбительной манере для покойного папы: «Нам нужен такой святой отец, который вернет Церковь на надлежащий путь после долгого периода блужданий». Передвигался он с помощью двух палок и одной из них махнул Ломели, а швейцарский гвардеец нес его большой кожаный чемодан.