Конкистадор - [15]

Всему тому, что, по их мнению, имело небесное происхождение, индейцы давали имя турей и, считая колокол чем-то сверхъестественным, его называли так же, впрочем, как и белых людей.

– Турей, колокол, – сказал Охеда Каонабо, подкрепляя свои слова выразительными жестами и обаятельной улыбкой. – Если поедешь со мной, то наш Гуамикина тебе его непременно отдаст.

Жадность и радость сверкнули в глазах кариба. Множество раз во время своих тайных набегов он слышал в окрестностях города белых перезвон колокола и надеялся увидеть его, но ни разу этого сделать не удалось. Когда он понял, что этот маленький непобедимый герой обещает в качестве символа примирения подарить ему колокол, он с ликованием принял предложение. Толмач, переводя ответ Каонабо, выказывал не меньше радости, хотя и пытался скрыть это от Охеды.

– «Властелин дома из золота» говорит, что завтра на восходе солнца отправится вместе с вами в ваш город на побережье, чтобы нанести визит твоему Гуамикина.

С наступлением следующего дня Охеда и его девять товарищей оседлали своих коней, чтобы сопровождать кортеж касика. Чуть погодя они с удивлением увидели, что напротив образуется целая толпа в несколько тысяч мужчин, снаряженных как для военного похода: все с луками, стрелами и деревянными дубинами.

Охеда обеспокоенно спросил через переводчика, зачем Каонабо ведет с собой столь большое войско для простого дружественного визита, на что касик с определенным налетом высокомерия ответил, а переводчик повторил его слова:

– Каонабо говорит, что такой великий правитель, как он, не может ехать без своей небольшой свиты.

Дон Алонсо, скрывая свою тревогу, прошептал Фернандо, который был рядом:

– Хитрость – главное оружие этих людей. Кто знает, не смеется ли он над нами и не сопровождает ли нас лишь для того, чтобы ловко захватить Ла-Изабеллу, адмирала и всех нас?

Но он уже не мог пойти на попятную, отказавшись от своего обещания. Нужно было продолжать путешествие. Часть краснокожих воинов уже выдвинулась вперед в авангарде войска Каонабо. Осторожный касик знаками показал железным кентаврам отправляться следом, явно опасаясь, что испанцы могут атаковать со спины его самого и основные силы его войска.

– Ну, поехали, – тихо произнес дон Алонсо, – да не оставит нас Пресвятая Богородица. Пусть до заката она подскажет мне, что делать.

Всю дорогу они двигались неспешной рысью, чтобы попасть в ногу с тысячами пеших воинов, а идальго продолжал шепотом высказывать свои сомнения и тревоги. Он даже развернулся в седле, чтобы ехавший за ним Куэвас мог лучше слышать его.

– Ну да, я доставлю Каонабо к адмиралу… но со всем его войском. Вместо того чтобы устранить опасность, я сделаю ее еще больше. До этого он сидел себе в центре острова, а теперь я веду его прямо в город… Дон Христофор стремился захватить этого человека, но не хотел прибегать к открытой войне… Что же мне делать, Пресвятая Дева? Как мне обхитрить этого индейца?

На ночевку они встали лагерем неподалеку от большой реки, пересекающей Королевскую долину; на следующее утро, перед тем как снова двинуться в путь, Охеда пошел повидаться с Каонабо и принес ему комплект стальных наручников, отшлифованных так тщательно, что они казались сделанными из серебра.

– Они – турей, – сказал он, – турей, дар неба под названием Бискайя[10].

Куэвасу, привычно следовавшему за ним, пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать улыбку, когда он услышал, как идальго в столь критический момент позволил себе шутку, намекавшую на железо Бискайи, из которого были сделаны наручники.

Затем через переводчика дон Алонсо объяснил касику, что такие браслеты из сверкающего металла монархи Европы используют в грандиозных церемониях, и потому он привез их в дар столь могущественному вождю. Эти дары неба – украшения такой важности, что короли никогда не надевают их, не очистившись перед этим; и Охеда предложил Каонабо пойти искупаться в реке, а, уже выйдя из воды, нарядиться в них, и добавил, что потом он позволит касику проехать на его скакуне вместе с ним. И тогда вождь мог бы предстать перед своими подданными со всей помпезностью короля Испании, вызывая у них удивление и восхищение.

Вождь дикарей был впечатлен блеском украшений. К тому же его переполняли отвага и гордость от того, что он сможет ехать верхом на одном из тех животных, которых так боялись и уважали соплеменники и на которое до сей поры не взбирался ни один индеец. Позабыв об осторожности, он направился вместе с Охедой и его девятью всадниками к берегу реки, захватив с собой лишь несколько самых доверенных людей из свиты. Ведь горстка чужеземцев, окруженная целым войском индейцев, не вызывала ни малейшего страха.

Куэвас, с которым Охеда обговорил все детали еще до рассвета, дрожа от волнения, наблюдал за этой авантюрой, придуманной отчаянным идальго. Ему не верилось, что такая дерзость может увенчаться успехом. Наверняка не пройдет и часа, как он, дон Алонсо и остальные испанцы будут разорваны на куски толпой краснокожих.

Касик вышел из реки, и спешившийся Куэвас помог ему сесть верхом на боевого скакуна за спиной дона Алонсо.